В тот раз Мильда особенно нахваливала Йонаса, никогда раньше она к нему так не благоволила. И вдруг все же посмела, не захотела больше скрывать свои чувства. Десятки лет молчала — чаша переполнилась, — еще было отпущено немного времени, рот еще не был схвачен мертвым безмолвием.
Лео узнал, что Йонас то и дело приходит в больницу, приносит мед и клюкву, читает больной газеты. Надо думать, что без конца надрывавшаяся Мильда никогда раньше не была настолько в курсе международных событий, как сейчас, в больнице.
Лео вправе был подумать, что они там, в больнице, и о нем говорили. Наверное, Йонас и Мильда утешающе кивали друг другу: образованный человек и, по слухам, на хорошей должности. Может, только в сумерках, когда бывало проще не смотреть друг другу в глаза, печально роняли: трус он у нас и ветрогон.
Но по сути сын оставался для них скорее воспоминанием, нежели реальностью.
Думая о неопределенности чужой жизни, любой человек способен пожать плечами и спросить: и почему только он так поступил? Для Лео всегда оставались непонятными силы, которые сближали Мильду и Йонаса и в то же время отталкивали их. Все время они словно бы обманывали себя. Но и они вполне могли спросить у сына, почему ты упустил Эрику, разве ты не понимал, что она для тебя значила? Возможно, повстречавшись уже на том свете, будучи тенями, свободными от страстей, и рассуждая о делах земных, они смогли бы прийти к удивительной ясности: любовь только тогда остается на всю жизнь, когда на пути двух людей воздвигаются непреодолимые преграды. Влечение сохраняется лишь в том случае, если стремление быть вместе вновь и вновь оказывается неосуществимым. Иллюзия, призрачность придают силы: впереди всего одна гора, единственная пропасть — ее нужно преодолеть, потому что за горизонтом лежит земля обетованная. Возможно, устремление к цели более притягательно и волнующе, чем ее достижение. Быть может, тоска для человека важнее самого бытия!
И все-таки — какие же обстоятельства помешали Йонасу и Мильде устроить свою жизнь? Законный муж Мильды еще до войны покинул хутор, взял с собой Юллу и ушел в город. Потом вместе с дочерью сбежал в Швецию. Многие годы о них не было ни слуху ни духу. Навряд ли Мильда ждала возвращения своего бывшего мужа и дочери. Или само их существование мешало ей сойтись с Йонасом? Правда, по закону она оставалась неразведенной. Но в смутные времена прежние бумаги и печати теряли силу, к тому же ответчик пропал без вести.
Может, из-за этого самого Йонаса законный муж и бросил свою жену. Удивительно, сколь неустанно люди в округе десятки лет точили зубы на Йонаса и Мильду. Не было безгрешных среди жителей Медной деревни, на земле нет вообще ангелов, у некоторых здешних мужиков и баб совесть была черной, как смоль, их тайные любовные похождения не оставались под спудом, и все же о них говорили без злобы и осуждения, скорее со смешком, благосклонно.