Мать шла в ригу Хилиппы. Собственно говоря, рига была не только Хилиппы: в свое время родители Хилиппы и Поавилы, не будучи в состоянии поставить себе по риге, построили одну общую. Семья Пульки-Поавилы тоже пользовалась этой ригой и молотила в ней свой небогатый урожай. Но сейчас Доариэ шла молотить хлеб Хилиппы. Поэтому Хуоти, не отвечая на вопрос матери, сказал ей:
— Не ходи туда.
— Что ты, сыночек? Мы ведь должны Хилиппе, — вздохнула мать.
— Отец ведь не велел. Даже недоимки за царское время теперь не нужно платить, — начал доказывать Хуоти.
Но мать не стала слушать его рассуждений. «Мелет бог знает что… А зима не за горами. И хлеб, чей бы он ни был, надо обмолотить до снега», — думала она.
— Картошка в печке, — сказала она сыну и вошла в ригу. Вскоре оттуда послышался перестук двух цепов.
Хуоти пошагал к дому. Ему еще предстояло на болоте заготавливать торф.
Отца дома не оказалось — наверно, еще не вернулся от Хёкки-Хуотари.
Поавила действительно все еще сидел у соседа. Дымя цигаркой, он играл с хозяином в шашки. За их игрой наблюдали Крикку-Карппа и старый Петри, тоже зашедшие к Хёкке-Хуотари послушать, с какими новостями он вернулся из волости. Хуотари ездил на погост вроде как от всей деревни узнавать, есть ли вообще какая-нибудь власть в волости.
— Так, значит, Юрки уехал на рыбалку, — продолжал начатый разговор Поавила, не отрывая взгляда от шашечной доски.
Хуотари не застал на погосте никого из прежнего начальства. Урядник уже неделю назад сбежал куда-то. Юрки Липкин, который после свержения царя по-прежнему выполнял обязанности волостного старшины, уехал на осеннюю путину. Волостное правление было на замке. Из начальства на месте оказался лишь священник, но к нему Хуотари не пошел. Зато он навестил своего свояка, который недавно вернулся с Мурманки и привез оттуда свежие новости.
— Да, на рыбалку. Так мне свояк сказал, — ответил Хуотари и добавил нетерпеливо: — Что-то ты долго свой ход обдумываешь.
Поавила играл в шашки слабее своего соперника и поэтому над каждым ходом подолгу размышлял.
— А если я так схожу… — проговорил он, пощипывая густую черную бородку.
— А мы ей устроим нужник! — засмеялся Хуотари, довольный тем, что запер шашку противника в углу, а сам провел свою пешку в дамки.
— Дамка! — удивился Поавила.
Хуотари понюхал шашку противника, затем вернул ее на место и сверху сложил четыре других шашки, «съеденных» им у Поавилы. Крикку-Карппа захихикал. Петри молчал.
— А я ни дам, ни господ не признаю, — продолжал Поавила.
— А куда ты от них денешься? — со злорадством спросил Крикку-Карппа, поглаживая свою лысину.