Вдруг, ломая его чувствования, послышался в лесочке шум заведенного мотора. «Неужели уедут?» — с недоверием и с некоею радостью подумал Сенькевич, но оправдались худшие предположения: на лужок выехали серые «Жигули» и напрямик направились к мельнице. Сенькевич кликнул Корбова, и оба они заторопились в камору исполнять свой план. Корбов лег на живот, лицом в пол, и сцепил за спиной руки. Обозначая повязку, Сенькевич обернул ему ноги и руки бинтом. Сам же он лег, как был брошен, — на спину. Децкий же наверху уселся возле проема, чтобы в случае следовательской неудачи — а думалось, что следователям не повезет, что их могут застрелить, и даже хотелось этого, — чтобы при таком исходе задержания выпрыгнуть в окно, скрыться в олешнике и бежать.
Машина подкатила вплотную к мельнице, заглох мотор, через считанные мгновения двери распахнулись и преступники вошли внутрь. Сенькевич узнал в зеленом завскладом Смирнова, второй же в поднятом капюшоне оставался ему неизвестен. Завскладом подошел к каморе, кинул на узников короткий взгляд и отошел. Было слышно, как приятель сказал ему: «Давай, давай!» Сам же он неподвижно стоял у входных дверей. Завскладом тут же вымело за порог, он появился через минуту с канистрой и по знаку второго стал плескать бензином на стены, приближаясь к каморе. Противно и страшно запахло бензином.
Сенькевича била дрожь ненависти. За пятнадцать лет работы в розыске он видел разных негодяев, но такое зверье еще не встречалось. На мгновение ему открылась жуть той смерти, на которую их хотели обречь. Мельница в дебрях леса, людей вокруг никого, а если и случится человек — чем тушить, хоть и река возле, руками черпать? И зачем тушить, кому придет на ум, что внутри двое связанных людей. Сухое же дерево вспыхнет, как спичка, и сгорит дотла; полчаса, час — и пепелище, никто и причин пожара не станет искать постройка брошена, это просто дрова. Он решил ждать до последнего мгновения, до того, как повернут выходить.
Тут, однако, случилась совершенная неожиданность. Когда завскладом поднес канистру к каморе, дружок прыгнул к нему и свалил ударом кастета. Затем он вытащил поясной ремень завскладом, связал ему руки и бросил напарника в камору. Сенькевич, поразившись, узнал коллекционера.
— Кляпик таки выплюнули, товарищ майор! — сказал коллекционер.
Постояв, посмотрев на три свои жертвы, он спросил:
— Децкий, ты жив?
Корбов передернул плечами.
— Сам виноват, — сказал коллекционер. — Уговаривал же тебя не шуршать. А ты — денежки, Паша, старушка…
— Значит, это вы в сберкассу ходили? — спросил Сенькевич.