Обнаружившаяся ненадежность Ягоды послужила поводом для того, чтобы устроить наконец-то погром в той еврейской лавочке, в которую он превратил НКВд, и которую до сих пор оплакивает горючими крокодиловыми слезами Ю.Карякин. 25 сентября 1936 года с юга полетела знаменитая телеграмма-молния Сталина и Жданова (они опять отдыхали вместе): “Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т.Ежова на пост наркомвнудела, Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на четыре года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД” .
В результате через 19 лет после установления Советской власти ее карательный аппарат впервые возглавил русский. Возможно, именно это обстоятельство и вызывает особую злобу у некоторых нынешних авторов, вроде В.Тополянского, который в своей статье “Ежов: портрет палача” (“Независимая газета”, 4 декабря 1991) рисует нам портрет не человека, а какого-то изначально ущербного существа с целым букетом физических и нравственных пороков: здесь и “инфантилизм”, и “сопутствующая общему физическому инфантилизму задержка психического развития”, и “особая жестокость испорченного и недоразвитого ребенка”, и алкоголизм. Г.Цитриняк в статье “Расстрельное дело Ежова” (“Литературная газета”, 1992, №7) добавляет к этому еще и заимствованное из приговора по делу Ежова обвинение в педерастии.
Эту тенденцию изображать Ежова заведомым монстром еще в 70-х годах пытался предупредить в своей самиздатской статье о Ежове М.Бернштам, который, наоборот, подчеркивал ординарность Ежова, видя в нем типичного партийного функционера. И действительно, в биографии Ежова нет ничего необычного: родился в 1895 году в Петербурге, из рабочих, сам работал с 14 лет, в 1917 году стал большевиком, участвовал во взятии Зимнего дворца, в 20-х годах работал секретарем Казахского крайкома. Паренька приметили, и его взял в свой секретариат Сталин. Это уже было залогом грядущей карьеры. Из этого же аппарата, который возглавлял сначала И.П.Товстуха (умер в 1935 году), а потом А.Н.Поскребышев, взлетели позже к вершинам власти Маленков и Мехлис, В 1929-1930 годах, то есть в разгар коллективизации, Ежова приставили заместителем к наркому земледелия Яковлеву (Эпштейну), а в 1930-1934 годах поставили во главе распредотдела и отдела кадров ЦК.
Сталин дураков и бездельников не держал. В Ежове ему понравились исполнительность и пунктуальность – качества, которыми инфантильные люди, к сведению В.Тополянского, как раз не блещут, И можно вполне поверить Молотову, что Ежов был “очень напористый, крепкий работник”. И напрасно Г.Цитриняк задним числом выговаривает Н.Я.Мандельштам за ее отзыв о Ежове как о “скромном и довольно приятном человеке”, Хрущев ведь тоже подтверждает: “Ежов на меня производил впечатление хорошее, он был внимательным человеком”. Подобные Отзывы говорят е пользу версии Бернштама: Ежов не был Монстром от рождения, Монстром его сделала система, Монстром от рождения была та организация, во главе которой Ежова поставили в 1936 году.