Вечер провел в мире с самим собой – не ругал себя, что пошел, хотя бы уже потому, что знаю теперь содержание оперы. Сам спектакль? Если б экранизировали какой-нибудь западный роман 20 – 30-х годов «из театральной жизни», таким на экране был бы театр – «аутентичным». Веришь на слово, что героиня-актриса заслуживает своей славы и криков «браво!». Так в «Последнем метро». Да хоть в каком-нибудь ретродетективе с убийством по ходу пьесы. Известное мне исключение – «Дети райка», где двойная экспозиция (показ показа) самоценна. В спектакле, который я смотрел, не было ничего из того, что мне приходилось на протяжении последних тридцати лет наблюдать из оркестровой ямы и что сделало меня лютым ненавистником всех оперных режиссеров. Гнусное занятие – под видом решения художественных задач гулять по головам гениальных покойников. У, вурдалачье племя!
В антракте голоса людей, культурно проводящих свой досуг.
Оба с мороженым:
– Там сидят такие бойцы невиданного фронта…
Если б только знать где! Сумасшедшие бабки слупил бы, продав информацию в украинское посольство.
– И решила я на день рожденья непременно юпочку надеть, – обратите внимание на это «п». «Пэ» как прелесть.
– Замануха, девчонки, по-любому… – либо билеты дали в нагрузку к турпутевке в Крым, либо о чем-то своем, девичьем. Потому что в театре на десять девчонок мужиков меньше, чем по статистике.
– Она мне: инофонов много. А я ей говорю: первым делом, чтоб учительница была хорошая, – две мамы – больше «матери» не говорят, – две мамы обсуждают, куда пойти учиться.
Интеллигент с дамой, которая на голову его выше. Альпинист еще не покорил горную вершину. Он деликатен, смущен:
– На самом деле я имею некоторые замечания, я перестал любить ходить в театр.
Засыпая в комнате, окном выходящей на Садовую: «Давайте вести себя как петербуржцы. Мужчина первый перепрыгивает через канаву и подает руку даме». Это из «Прайса», того самого романа, напечатать который у меня долгие годы не было никакой возможности.
* * *
Ввиду славной годовщины задерживаюсь на кухне дольше обычного, пытаясь разговорить приезжих. А они, как античные скульптуры, эксгумированные два тысячелетия спустя: на месте лиц у всех одинаковый каменный блин. «Много беженцев?» – спрашиваю одну из Ростовской области. «Да, беженцев много. Есть у нас, которые говорят: вот им девятьсот рублей в день, а мы живем на четырнадцать тысяч в месяц. А я считаю, люди от смерти бегут (мол, я хороший человек). Родственники на Украине, они нас ненавидят, русских, они там все зомбированные…» (Кто как обзывается, так сам и называется.) Цены? – на вопрос провокатора, что, дескать, все дорожает. Вздыхает. – Хорошо еще, что Путин Крым у них успел забрать.