Электра горестно вздохнула:
– Как печально! Бедная девочка…
– Мне следовало бы настоять на немедленном ответе. Это я идиот – оттого что тянул… А тянул я потому, что не хотел решать чужую проблему. Порадовался отсрочке и с облегчением убрался восвояси. Тем же вечером я надрался как свинья и проболтался кому-то – убей бог, не помню, кому именно, – что отказался вступать в брак из одного лишь чувства долга. Пустые, ничего не значащие слова после смерти Амелии обрели зловещий смысл… Конечно же, все тотчас уверились, будто я соблазнил девушку, потом бросил ее, и она лишила себя жизни…
– Но почему ты тогда не рассказал всю правду?
– Потому что правда не нужна сплетникам, которые все уже знают лучше меня самого. К тому же тогда я вовлек бы в эту грязь еще и Серену… и ее ребенка. Ведь когда она шла к алтарю, то уже носила дитя под сердцем.
Электра молчала. А молчаливая Электра была еще страшнее Электры, мечущей громы и молнии. Эрон искоса взглянул на нее. В ее дивных глазах цвета тропических морей полыхало пламя. Она была в ярости.
– Знаешь, я вовсе не очарована твоим другом Уэллсом. Но не в нем сейчас дело. Мне куда интереснее обсудить с тобой твое ложное представление о преданности и дружбе.
Эрон горько усмехнулся:
– Пожалуй, уже поздновато…
Электра взглянула ему в глаза на сей раз с жалостью:
– И правда никогда не должна выплыть на свет, не так ли? Что бы ни выкинул этот Уэллс, Серену и ее дитя надо уберечь от скандала, а высший свет никогда ничего не забывает?
– У Серены уже двое малюток. Мальчик и девочка. Я слышал, они потрясающие… Разумеется, мне строго-настрого запрещено видеться с ними. Уэллсу вся эта история, увы, тоже впрок не пошла. Думаю, его сгубило чувство вины – он умер семь лет назад. Сел пьяным в седло и расшибся насмерть.
– А что старый граф? Ты мог бы открыть ему правду!
Эрон хотел было усмехнуться. Но вовремя сообразил, что это будет не вполне уместно.
– Мой замечательный дед – человек старых взглядов. Он скала… Уэллс уже чувствовал себя свободным от Амелии, а Серена была уже… В общем, благоразумнее было смолчать. Тогда про эту историю уже вовсю судачили в свете, к тому же в смерти Амелии есть и доля моей вины…
– Но ты ничего дурного не сделал!
Эрон покачал головой:
– Согласись, девушка предпочла бы получить предложение руки и сердца по всей форме, а не под давлением обстоятельств. Я тогда действовал из рук вон грубо, топорно и… как идиот. Я в душе винил ее в том, что она поставила Уэллса в затруднительное положение, а вместе с ним и меня… К сожалению, мне не удалось скрыть от нее своих чувств. К тому же я знал, что Уэллс помолвлен с Сереной, и полагал, что с Эми он просто невинно флиртует. Ну, последние забавы юноши перед свадьбой… Я слишком поглощен был собственными увеселениями и не заметил, что творится у меня под носом! А ведь стоило мне это заметить, я мог бы положить всему конец! Амелия нуждалась в защите, а я… я не смог ее защитить.