– Зачем?! – буквально кричала своим взглядом Маша, будучи по-прежнему не в силах пошевелить языком.
Встретив её взгляд и как-то, благодаря появившимся у него теперь способностям, почувствовав этот её вопрос, Иван рассмеялся:
– Зачем я всё это делаю? А хоть кому-нибудь из вас раньше приходил в голову вопрос – зачем вы все надо мной издевались?! Нет? Так почему же теперь мне должно прийти на ум такое?
– Ты скажешь, при чём здесь остальные, – продолжил он, переведя дух, – те, что не живут и никогда даже не бывали в стенах нашего детдома? Я тебе отвечу! Они все такие же! Я уверен. Я больше чем уверен. Я это точно знаю. Каждый из них, за редким исключением, оказавшись здесь, показал бы себя точно так же, как показали себя вы! Потому что они такие же, как вы хотя бы в одном – вы и они не уродливы, как я.
Последнее Иван прохрипел сорвавшимся от избытка чувств голосом.
– Я говорю, за редким исключением, имея ввиду таких, как ты. Ты хотя ни разу и не сделала мне ничего доброго, но ты хотя бы никогда не делала мне зла! И я почему-то уверен, что никогда бы и не сделала. Поэтому я тебе и сказал при встрече там, в коридоре, что посыпавшиеся на наш детдом смерти тебе, пожалуй, не угрожают.
В глазах Маши при этом читалось столько, что Ивану даже стало интересно, о чём она думала.
– Ты можешь говорить! – пристально посмотрев ей в лицо, размеренно проговорил он.
– Не убивай нас… Ваня… – тут же чуть слышно пролепетала насмерть перепуганная девочка. – Пожалуйста!
Иван усмехнулся:
– Я же тебе сказал, ты вне игры! Тебя я не трону, по крайней мере, пока…
– Почему пока?
В ответ Ваня надменно прищурился:
– Чем ты слушала? Да потому что ты, в конечном счёте, тоже как все они! Ты тоже не уродка! А значит, с ними заодно!
– Мне всегда было тебя очень жалко, – отчаянно пыталась спастись бедная Маша.
Посмотрев на неё, Иван угрюмо покачал головой:
– Жалко…
– Да, жалко! Очень… Ваня, а можно мне сходить в туалет?
Такой резкий поворот их разговора Ивана почему-то не удивил. Наверное, потом, что слова пленницы о жалости его зацепили. Кто знает, был ли у той такой расчёт. Как бы то ни было, в следующий миг, задумчиво посмотрев на Машу, он рассеянно промолвил:
– Я столько лет здесь всех боялся… А? В туалет? Сходи, конечно. Только быстро, не вынуждай меня идти тебя разыскивать. А то я ещё передумаю… Ты можешь шевелиться.
В тот же миг Маша почувствовала, как сила мышц вновь вернулась к её рукам и ногам. Медленно-медленно, боясь, что Иван передумает, девочка поднялась на ноги и двинулась к выходу.
– Я же сказал тебе, быстро! – в голосе Вани рассеянности уже слышалось меньше.