Ники кивнула, не отводя взгляда. Каждый из них перегрыз бы другому глотку и вырвал сердце за свою родину, но существовала опасность, перед которой меркла вражда двух государств. И Крейскому архимагистру было об этом известно.
— Не думай, что я чувствую себя благодарным тебе, Никорин! — поморщился Сатанис.
— Никогда, — покачала головой та и потянулась, позволяя алой коже брючного костюма соблазнительно очертить фигуру. — Но я тешу себя надеждой, что смотреть на меня для тебя — удовольствие!
— Такую, как ты, усмирить — честь для любого мужчины, — усмехнулся собеседник, на мгновение становясь моложе и привлекательнее. — Твое счастье, Ники, что мне это уже не нужно!
— Это твоё счастье! — лукаво улыбнулась та. — До новых встреч, Сатанис! Добрых улыбок и тёплых объятий Твоей Мудрости!
Архимагистр Крея молча прижал ладонь к сердцу в знак почтения.
Зеркало померкло.
— Умный, ублюдок! — пробормотала Ники, прищурившись.
За много дней пути от неё Сатанис Крейский нервным жестом спрятал ладони в рукава свободного одеяния и прошипел:
— Красивая, сука!
***
Дрюня торжественно водрузил на стол в королевской гостиной пузатую бутыль.
— Достал, братец! Ароматная, десять лет выдержки!
— Не может быть? — король, чинно сидевший на диване с книгой в руках, рывком поднял тяжёлое тулово. — Ласуровка? Настоящая?
— Самая настоящая!
— Где раздобыл? Я же запретил её гнать аккурат во время войны!
— Так я тебе и скажу, — надулся шут. — С тебя станется и ту лавочку прикрыть! И вообще, ты мне должен золотой!
— За что? — изумился Редьярд, хлопая по карманам. Не найдя монеты, рванул золотую пуговицу с обшлага камзола, кинул Дрюне.
Тот ловко поймал, кивнув на бутылёк.
— За неё, родимую! Давай-ка я смотаюсь на кухню, наберу подносик еды, и мы с тобой посидим, как в старые добрые времена... Кроме того, ты мне обещал рассказать кое-что!
— Помню, — помрачнел король. — Изюму возьми. Страсть как хочется пожевать, а до ужина ещё далеко!
— Бегу, — улыбнулся Дрюня.
Но вернулся шут без улыбки, хотя и с подносом. Глядя в его расстроенное лицо, Редьярд сочувственно поинтересовался:
— Ярится твоя-то?
— Ярится, — вздохнул шут, накрывая на стол. — Расфырчалась как Аркаешева кошка! Вещи свои из наших покоев забрала... Видать к отцу вернуться намеревается.
— Кольцо не сняла? — уточнил король.
— Не сняла.
— Тогда не переживай. Ну, хочешь, я с ней поговорю?
— Ты что? — побледнел Дрюня. — Даже не думай! Перепугаешь её до смерти, дуру мою любимую!
Редьярд хмыкнул и сел за стол.