— Эй, — в каморку заглянула кабатчица, — возьми у Мика поднос и оттащи за столик у окна — все подавашки заняты!
Ники молча вытерла руки, быстро растрепала волосы, чёлкой почти полностью скрывая лицо и поспешила к стоящему за стойкой Мику. Тот вручил поднос с большими пивными кружками и тарелкой с жареными креветками. Кивнул в направлении столика.
— Неси новеньким!
Ники проследила за его взглядом и увидела компанию из четырёх мужчин. Все были явно из одной команды, однако ранее в 'Чёрную каракатицу' не заходили.
Поднос оказался ужасно тяжёлым, однако Ники, стиснув зубы, потащила его гостям. Один из мужчин, заметив, как опасно он балансирует в худых руках подавашки, поднялся, сблизился с ней в несколько широких шагов и, перехватив поднос, ласково сказал:
— Спасибо, девонька! Иди, скажи хозяину, что попозже мы закажем обед!
Сквозь спутанные пряди Ники разглядывала его обветренное загорелое лицо, аккуратно, даже щегольски подстриженную чёрную бородку и бакенбарды, полные губы, прямые брови и длинные, как у девушки, густые ресницы. А сама ощущала, как затягивает тёплый, обволакивающий взгляд незнакомца с глазами чёрными, как маслины, и понимала, что пропадает. Окончательно и бесповоротно. Тот, потеряв к ней интерес, вернулся на своё место. Кружки споро разобрали, и вскоре уже за столиком весело гоготали подвыпившие офицеры 'Касатки', прибывшей в Вишенрог торговой шхуны из Гаракена. Ники крутилась в зале, делая вид, что помогает подавашкам, а сама слушала-слушала-слушала весёлый и звучный голос незнакомца, казавшийся ей музыкой.
Домой в тот вечер она пришла в глубокой задумчивости. Этого мужчину она хотела, он был ей нужен, но ему нужна ли будет неприметная посудомойка? И как надолго будет нужна ему привлекательная блондинка с мальчишеской фигурой, каких полно в каждом портовом городе? Промучавшись всю ночь, Ники с кровью выдрала тоскливое чувство из сердца. Да и младший братишка был слишком мал...
Ещё два года 'Касатка' ходила регулярными рейсами из Гаракена в Вишенрог и дальше, до Весеречья. Каждый раз Ники запрещала себе мечтать.
Однажды осенью отец вернулся сильно простуженным и в следующий рейс корабль ушёл без него. 'Пришла, видно, пора мне остаться дома, — с тоской сказал он. — Наплавался, хватит!' Семье возвращение кормильца пошло на пользу. Отец устроился в плотницкую мастерскую, по утрам ходил в море, за рыбой. Средние братья начали получать нехитрые заработки. В доме снова зазвучал мамин смех. И Ники решилась.
Первое, что она сделала — обрила голову.