Эндрю являлся одним из двенадцати тюремных адвокатов. Или «jailhouse lawyes» на местной зэковской фене.
Работая над собственной защитой и последующими многолетними апелляциями, он и его коллеги настолько погружались в закон, что чувствовали себя в труднопроходимых дебрях юриспруденции совершенно свободно. Как юркие аборигены в дельте Амазонки.
В отличие от многих стран мира, американское право основывалось не только на прописанных в уголовных кодексах законах, но и на прецедентах. То есть на судебных решениях при разбирательстве аналогичных преступлений. Поэтому в деле защиты (или в прокурорском варианте – нападении) юристы США цитировали похожие случаи, их оценку на процессе и, самое главное, – сроки наказаний.
Стоило одному из федеральных судей разобрать уголовное дело «так», а не «иначе», и каким-то образом обосновать свой приговор, как уже на следующий день его слово становилось подзаконом и попадало в Федеральный реестр, на который, в свою очередь, начинали ссылаться многочисленные правоведы-крючкотворы.
Самыми ценными считались комментарии, вышедшие из-под пера одного из девяти членов Верховного суда. Престарелые законники из Вашингтона напоминали мне еврейских мудрецов-талмудистов, до бесконечности обсасывающие со всех сторон Пятикнижие Моисеево.
…Юридическая библиотека Форта-Фикс располагала полным собранием сочинений американских законов с описанием конкретных «кейсов»[728]. Ежемесячно она пополнялась жирненькими гросбухами «Federal Register»[729] и журналами «Criminal Law Reporter»[730] с новинками юриспруденции. Бесценными «горячими пирожками», за которыми сразу выстраивалась очередь наших домашних лоеров.
Эй, налетай! Поторапливайся!
«Соединенные Штаты Америки против такого-то и такого-то. Дело номер 12345»! Или в случае апелляции – наоборот: «Такой-то и такой-то против США. Дело номер 67890».
Иногда свежачок от Минюста становился источником неожиданного компромата. Однополчанам с «плохими» преступлениями, описанными в поступивших сборниках, не оставалось ничего другого, как искать защиты у зольдатен. То есть сдаваться в карцер, как в камеру хранения.
«Такой-то вступил в половой контакт с 15-летней девочкой… и т. д., и т. п.»
В общем, был не уважаемым грабителем банков или на худой конец, – мошенником «на доверии», а грязным совратителем малолетних.
Или того хуже – выступил на судебном процессе свидетелем обвинения.
Кто бы мог подумать? А ведь как складно плёл…
И «Мурку» мог сыграть…
Как правило, главными глашатаями и резчиками правды-матки становились именно форт-фиксовские стряпчие, проводившие в библиотеке и машинописной комнате сутки напролет, изучая законы, закончики и подзаконные акты в интересах себя и своих клиентов. Зачастую запутанный и многоступенчатый «процесс апелляции» превращался в борьбу с ветряными мельницами. Причем многолетнюю.