— Я очень хочу видеть, что происходит в плавильной печке и в тигле, деловито сказал он.
— Сейчас мы проводим тридцать пятый опыт, — четко доложил Павел Петрович ученому. — Заложено сорок пять фунтов рафинированной стали и пять флюса. Время плавки — четыре часа. Скоро будет готово!
Гумбольдт, как опытный мастер, осмотрел плавильные печи, тигли, заглянул в фурму. Он обо всем подробно расспрашивал и одобрительно кивал головой.
— Я счастлив, что встречаю здесь ученого-металлурга, — искренним тоном сказал он и, завидев журнал опытов, потянулся к нему: — Что это?
Аносов объяснил.
— Это очень ценно и честно! Вы по-настоящему желаете помочь науке! сказал Гумбольдт.
Старый литейщик одобрительно поглядел на ученого. Его поразила в нем простота и ловкость, с какой он заглядывал в тигли.
— Вот это стоящий человек, хотя и немец! — похвалил Швецов гостя, когда все ушли из цеха.
— Милый ты мой, — душевно сказал Аносов, — и немцы, так же как и русские, бывают разные! Одни думают о благе человечества, другие — только о своей шкуре!..
Вечером у Ахте состоялся бал. Аносовы пришли с небольшим опозданием. Большие окна управительского дома были ярко освещены, и в них мелькали танцующие пары. У подъезда стояли экипажи, толпились ямщики и любопытные. Шумя шелком, опираясь на руку мужа, Татьяна Васильевна неторопливо поднималась по лестнице.
— Ах, Павлушенька, мне не по себе, — с отчаянием вздохнула она: этот Ахте везде и всюду старается оттеснить тебя!
— Но ведь он начальник, не забывай этого, милая.
Они вступили в ярко освещенный зал. В канделябрах пылали сотни восковых свечей. Вдоль стен сидели разодетые дамы и их нарумяненные дочки. Во всем чувствовалась натянутость. Даже танцующие пары казались деревянными манекенами, — так бесстрастны, угловаты были их движения. В первой паре шел Гумбольдт с белокурой дочерью хозяина. Завидя Аносова, он приветливо улыбнулся.
Павел Петрович невольно залюбовался статностью шестидесятилетнего ученого. Движения его в танце отличались легкостью, изяществом. На нем был фрак голубого сукна с золотыми резными пуговицами, на груди сверкала звезда. Панталоны, забранные в короткие лакированные ботфорты, плотно обтягивали крепкие мускулистые ноги. Приятная улыбка озаряла свежее, спокойное лицо ученого.
За ним в кадрили вели своих дам горные инженеры в синих мундирах, расшитых золотом. Черные бархатные воротники были высоки и слишком жестки, и оттого фигуры кавалеров казались чопорными, — они чем-то напоминали журавлей в танце.
Но вот отгремели последние звуки оркестра, и пары распались. Ученый неторопливо подошел к Аносовым. Он учтиво поцеловал руку Татьяны Васильевны и пригласил ее на следующую кадриль. Глаза молодой женщины засияли.