Они вышли на мороз и ветер. Светало. В обочинах дорог снег. Зима подзадержалась. Декабрь, а земля как линялый заяц.
Все соскучились по зиме, по белому.
Теперь мама шла, по сторонам не глядя, неторопко, как у себя по деревне ходят. Евгеша, угнув голову в плечи, семенил за ней. Страх не отпускал его.
Только два дня тому назад трое бандитов «встретили» Колькину старшую сестру Веру. Она была с мужем-майором, но бандиты не испугались военного.
– Ребята, не дурите! – сказал он им.
Да попались непугливые, пришлось майору стрельнуть.
Вера приходила вчера к маме, рассказывала.
– Надя! – говорила она. – Как же было страшно! Убили бы! Я деньги несла… Проклятая работа! И бросить нельзя: с голоду подохнешь.
– Ты скажи спасибо, у Пети наган был, – сочувствовала хозяйке мама.
– Петя нынче уезжает. А магазинчик мой на отшибе. На работу иду – трясусь, а с работы – того пуще. То и дело приходится с выручкой ходить.
Теперь вот трясся Евгеша. К подкладке его пальтишка, на спине, бабка пришила карман-мешочек, и в этом кармане лежали сотенные. Если встретят, у матери сумку будут отнимать. И раздевать станут опять же взрослого. Зачем бандитам драное детское пальтишко? Но лучше бы не было этих денег, этой «доброй» тети Марины, лучше бы спать. Лучше бы все это было во сне.
– «Улица Бестужева», – прочитала мама. – Правильно идем. Ага! Вот он.
На небольшой площади стоял обыкновенный, обитый досками ларек. Ставни еще были не подняты, но сквозь щели светился огонь.
– Вера уже здесь, – догадалась мама.
Вера провожала мужа-майора и ночевала в Москве.
– Ты постой в сторонке, – сказала мама, – а я постучу.
Дверь открылась, мама вошла в ларек и через минуту выглянула.
– Женя, иди сюда! Давай!
Евгеша быстро расстегнул пальто, мама сунула руку ему за воротник, торопясь, достала деньги.
– Гляди! – шепнула она Евгеше. – Если кто пойдет, постучи.
Ветер дул колючий, лез снизу под пальто, лез в рукава и за ворот. Евгеша стал за угол, оглядывал пустынную улицу. Никого!
Наконец мама вышла с двумя тяжелыми сумками. Евгеша, как мог, помогал, но когда они добрались до дому, мама легла на старый диван, как она говорила, пластом и с полчаса лежала не открывая глаз.
Бабушка шаркала ногами по комнате, недовольная, напуганная. То и дело выходила на улицу.
– Вставай! – сказала она маме, не выдержав. – Спрятать надо.
Евгеша не спрашивал маму, что они тащили в сумках. Знал, что не надо об этом спрашивать. Но теперь он увидел: в сумках, переложенные ветошью, чтобы не звякали, стояли бутылки с водкой.
Ванечка был в школе.
Евгеше приказали прогуляться.