Но Ванечка сунул руку с конфетами за пазуху и припустил, молча, упрямо, с опаской оглядываясь на брата.
Евгеша стал отставать. Он уже не бежал, а шел. И плакал. Плакал, забыв, что на людях слезы лить стыдно.
– Ну что же вы это все?! – всхлипывал он.
И перед ним чередой шли обманщики: Венька и Колька, отец, тетя Марина, недовера бабушка, скверные школьные учителя, болтуны, вравшие про великанов, Колькина сестра Вера, предавшая своего майора, Серёгу-летчика и саму себя, и он с мамой был среди них, обманщиков, – водку не мог простить ни себе, ни матери, и вот еще Ванечка добавился, расстаться с конфетами не пожелал.
Они сидели за столом у лампы. Электричества в тот вечер не дали. Мама вязала шаль на продажу, бабушка кормила Симу-пеленочницу. Ванечка строил из карт дворец, а Евгеша читал вслух «Остров сокровищ».
Кто-то пришел. Было слышно, как обметают в сенцах снег с ботинок. Ботинки с мороза грохают.
– Наверно, к Вере. Лейтенант ее, – сказала мама.
Но шаги протопали мимо двери Ковыряловых, и отворилась их дверь. Отворилась не сразу, а так, словно ее двухгодовалый тянул.
– Входите скорей! – крикнула бабушка. – Ребенка застудите.
Человек, пригнувшись, рванулся в комнату, чуть пятки себе не прихлопнул.
– Это я! – Перед ними стоял «Душа моя». – Если можете, простите. Не прогоняйте.
Пламя в лампе хлопало. Все обмерли, и только Ванечка не растерялся.
– А конфеты принес? – спросил он строго.
Ты плыви ко мне против течения
1
Я вошел в подлесок, который начинался за дворами, и не поверил глазам: под каждым деревцем, а деревья здесь были в два-три пальца толщиной, стояли подберезовики.
Кинулся собирать, но призадумался: почему местные люди не берут здесь грибы? Может, в них какая-нибудь отрава?
И я пошел мимо дружески глядевших на меня, крепеньких, конопатеньких, черноголовеньких, пошел в настоящий лес. Что же в нем-то тогда делается?
Шел между большими соснами, по пояс утопая в папоротнике. Шел, стараясь не ломать стеблей. Во мне все еще жила надежда: придет мгновение, и я буду держать в ладонях испускающее синие искры перышко – цветок папоротника. Верил, что мне-то уж он дастся в руки – я не богатства хочу от цветка, не околдованного почета. Я хочу видеть его. Хочу сказать людям, что он есть на самом деле. Что он истинное чудо и тот, кто ищет его, пусть ищет.
Тропа рассекала лес надвое. За тропой березы. Одни березы. Краем пройти – белых можно нарезать, а в само́й роще, наверное, и черноголовые и красноголовые, но я бы запрезирал себя, если бы в таком лесу тотчас кинулся набивать корзину.