Девочки помалкивали, сраженные каскадом красивых имен. Видимо, пора было переходить к поэзии, но в конце улицы показалось стадо. Люба пошла загонять свою Милку в хлев, а я тем временем перебирал в памяти стихи и соображал, с чего выгоднее начать, со своих или с классики.
Скромность украшает человека.
Едва Люба устроилась возле Мани (Маня по-родственному сидела рядом со мной), я, поглядывая на остывающее засиневшее небо, прочитал, борясь со спазмами в горле:
Похолодели лепестки
Раскрытых губ, по-детски влажных, —
И зал плывет, плывет в протяжных
Напевах счастья и тоски.
Сиянье люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный —
И веет, веет ветер бальный
Теплом душистых опахал.
Прекрасно! – воскликнул я.
– Прекрасно! – согласилась Маня, а Люба загадочно молчала.
– Слушайте еще!
И вот он, август, роется во тьме
Дубовыми дремучими когтями
И зазывает к птичьей кутерьме
Любимую с тяжелыми ноздрями,
С широкой бровью, крашенной в сурьме.
Он прячет в листья голову свою —
Оленью, бычью. И в просветах алых,
Над чашей изобилий небывалых
В ослепших звездах я его пою!
А теперь вот такое:
Улеглась на россыпи Млечной
Бессердечная Бесконечность.
Доверяют ей темное,
Доверяют ей светлое,
А она сквозь века без ответа.
Ниоткуда – куда?
И не знает, не ведает,
Для чего существует, бедная.
Бьются мысли в упругое черное небо,
Человек в этом небе пока еще не был.
Суждено человеку на Миры опереться.
Это значит, что вечности
Выдадут сердце.
Это значит, что будет
С Млечным спокойствием
Не сегодня, не завтра,
Но все же покончено.
Тогда еще не знали ни поэт, ни его слушательницы, что с «Млечным покоем» будет покончено через два года всего. Да и не космос интересовал в тот вечер автора, а девичий суд.
– Какое вам больше всего понравилось из трех? – спросил я и затаился.
– Про опахала, – ответила Маня.
– А мне про Млечный Путь, – подумав, сказала Люба. – Уж больно горячо прочитали.
«Меня предпочли! Боже мой, и каким поэтам!» – Я спрыгнул с бревен.
– Давайте во что-нибудь поиграем!
– «В ремень», – предложила Маня. – Как раз мальчишки идут, девчонки.
Игра «в ремень» – испытание на крепость. За право сидеть возле той или того, кто по сердцу, приходится терпеть. Палач отвешивает ремнем по ладони назначенное число ударов. Хочешь греться о бочок – терпи или уступи место другому.
Как же застучало мое сердце, когда Люба из-за меня терпела наказание, назначенное Маней.
Ложась спать, я сказал себе: «Она прекрасна, но моя любовь впереди».
И я вперился в темный потолок, ожидая видения о будущей неведомой любви.
Всегда немножко надеюсь на потолок. Ведь писало же чудище из «Аленького цветочка» огненные слова на стенах для купеческой дочери.