– Я говорил, что само искусство классического портрета постепенно умирает.
– В смысле?
– Сейчас же никто, кроме арбатских хреноделов, не пишет портретов с натуры, все давно работают по фотографиям или, того хуже, просто копируют изображение на холст, а потом малюют, как детскую раскраску!
Для Марины это прозвучало новостью. Она была полностью уверена, что портреты пишутся по старинке: модель принимает героическую позу, а художник прячется за мольбертом. Тех же, кто пишет портреты по фотографиям, Марина всегда относила к низшей касте, недостойных даже назваться живописцами.
– Но, как бы там ни было, – сказала она, сокрушительно выдохнув, – на художницу в настоящий момент я никак не тяну. Не обессудьте.
– А кто говорит про «сейчас»? – удивился Велиор. – У нас достаточно времени…
– Это у кого как.
Велиор снова навёл на неё раскосую двустволку:
– Я уверен, вы сможете быстро восстановить свои утраченные навыки.
Словно крупье, он ловко швырнул через стол какую-то карточку. Марина поймала её рукой и поднесла к глазам. «Курсы классической живописи и рисунка» – значилось с одной стороны, а на другой находился автопортрет Рембрандта с Саскией и подпись: «Никогда не поздно».
– Скромно и мотивирует, – ухмыльнулась Марина.
– Настоятельно рекомендую, – сказал Велиор. – Они сидят в здании института путей сообщения, знаете, где это?
Марина машинально кивнула – она действительно знала, где находится МИИТ, именно там Жанну и научили надевать ртом презерватив.
– Вы думаете… – начала Марина.
– Уверен, – перебил её Велиор и небрежно махнул в воздухе правой рукой, – главное – начать. И потом, должно же быть у незамужней девушки какой-нибудь хобби.
Марина потупилась:
– Ну, допустим, хобби у меня уже есть.
– Интересно, какое?
– Нынче самое модное женское хобби – это психология, – ответила Марина и похлопала по сумочке, в которой томился нечитанный номер «Psychologies».
Велиор изобразил на лице прекислейшую мину:
– Будет вам! Это ваше модное увлечение объясняется банальным женским любопытством из разряда «А как у других?», которое, в свою очередь, является следствием зависти. Также женской и также банальной. Разумеется, никакого отношения к психологии, как к науке, сие увлечение не имеет! И ещё: зависть – это не хобби. Зависть – это болезнь.
Марине было неприятно это слышать, но она удержалась от спора, в основном из-за того, что её собеседник был абсолютно прав. Психологией здесь и не пахло, а пахло именно любопытным бабьём.
– В таком случае, у меня нет хобби, – грустно сказала она.
– Теперь будет! – бодро сообщил Велиор.