— А может ли быть так, что аэрофотоснимки уже здесь? — спрашиваю я его, дав выговориться по поводу переезда. — Ведь иначе профессор Нуммедал вряд ли послал бы меня в Тронхейм.
После чего ещё присочиняю:
— Профессор Нуммедал был абсолютно уверен, что они здесь.
Офтедал кладёт руки на стол, некоторое время смотрит на меня, потом говорит:
— Возможно, возможно. В любом случае, можно пойти посмотреть.
И поднимается. Я тоже встаю и подхожу к двери, пока Офтедал выходит из-за стола. На стене я вижу фотографию в рамке, портрет с автографом:
— Амундсен, — говорю я, когда Офтедал открывает дверь, — это правда его подпись?
— Да, конечно. Знаете, чему Амундсен обязан своими успехами? Он заказал себе одежду из шкур, вывернутых мехом внутрь. И носил её прямо на голое тело. Это была свободная, тёплая и в то же время хорошо вентилируемая одежда, понимаете? А другие, например, Шекльтон и Скотт, носили плотные рубашки и шерстяные кальсоны. Естественно, всё это промокало от пота, местами обледеневало, высушить вещи было невозможно. А у Амундсена таких проблем не было, и поэтому он первым достиг Южного полюса.
Мы проходим коридор, поворачиваем за угол и оказываемся в другом коридоре, низком, шириной больше высоты.
— Лучше не думать о том, — философствует Офтедал, — как путешественники вроде Амундсена справляли нужду, при пятидесяти градусах ниже нуля, ха, ха. It must have been a very quick story!
В потолке скрыты светильники, стены — из сверкающего палисандра, на полу паркет.
— Значит, вы учились геологии, — говорит Офтедал, возвращаясь от Амундсена и Южного полюса ко мне. — Прекрасный предмет. Сам я по образованию геофизик. Наша служба архивирует всё, что может понадобиться геологам. Иногда я чувствую себя кем-то вроде заведующего складом, и мне жаль, что я не стал геологом. Слишком много приходится копаться в бумагах. Полевые работы гораздо романтичнее. Геологи — это последние настоящие путешественники, сохранившиеся до наших дней.
Он смеётся.
— Осторожно! Лучше всего не наступать на доски, а только на балки. Строители, как это сейчас принято, на несколько месяцев отстали от графика работ. Всё это давно должно было быть закончено.
Паркет уже кончился, а теперь кончаются и стены. Ничего похожего на коридор больше нет. Сооружение, по которому мы теперь идём, иначе, как стройкой, назвать нельзя. Это две бетонные плиты, удерживаемые одна над другой при помощи бетонных столбов. В конце — лестница, тоже из голого бетона, по которой мы начинаем подниматься.
— И как же вас занесло в Норвегию? — спрашивает Офтедал этажом выше, где картина совершенно такая же.