— И что… это… это навсегда?
— Да, Ксюш… Кстати, вот, выпей.
— Фу, что это?
— Пей, говорю, это лекарство. Голова перестанет болеть.
— А откуда ты знаешь, что у меня болит голова?
Ворон, до этого вроде бы дремавший, хмыкнул иронично:
— Да у вас у всех, как дело к ночи, так сразу голова болит…
Ксения сделала осторожный глоток, скривилась, как от лимона, косясь на Атеиста, выпила ещё чуть-чуть.
— Бяяяя, ну и гадость! Меня сейчас вырвет!
— Потерпи, сейчас станет лучше.
Ворон перелетел к окну, попросил Атеиста отодвинуть куртку. Стёкла нет, пернатый без труда юркнул сквозь решетку, уже с улицы донеслось хриплое карканье:
— Погляжу, как там обстановка, не боись, до утра заглядывать не буду. — Хмыкнул весело, — Времени-то не теряй зря, я ж вижу, как глаза горят!
— Что он там прокаркал?
Атеист смущенно пробормотал:
— Полетать решил перед сном, чтоб спалось лучше. На улице будет спать, он же птица вольная.
Фитилек свечи затрещал, пламя задрожало, длинные острые тени заколыхались радостно, вот-вот огонёк погаснет. В последний раз пыхнуло и свеча потухла, в комнате ещё сильнее запахло расплавленным парафином. Девушка ойкнула, Атеист тоже вздрогнул, когда по глазам ударила темнота. Просидев несколько секунд в тишине, предложил:
— Утром договорим, я уже с ног валюсь, если честно. Я на полу лягу, не бойся, приставать не буду.
Ксения молчала, Атеист поднялся уйти, и тут на запястье ощутил тёплые и немного дрожащие пальцы.
— Не будешь приставать, говоришь? Жаль…
Уснули уже под утро, вдвоём на полу…
Снилась погоня. Атеист мчится по заросшему высокой путанной травой логу, с трудом выдирая ноги из зелёных сетей. В груди клокочет, он задыхается, но упрямо продолжает бежать. Потому как за спиной, оглашая окрестности хриплым урчанием мчится целая свора зараженных. С десяток бегунов, если не больше, несутся, как сайгаки по степи, Атеист рвется из последних сил, но чувствует, что настигают. Над головой хрипло закаркало воронье, и вдруг одна из тварей прыгнула на спину, Атеист полетел кубарем, тварь навалилась сверху, острые зубы вцепились в плечо, парень заорал от боли… и открыл глаза. Мгновение ещё соображал, спит он или это наяву, но хриплое урчание стало громче, а боль в плече реальной и жгучей. Карканье сложилось в слова, но он уже и сам понял, что произошло. Отпихнул от себя урчащую Ксению, где-то в глубине души ещё тлела надежда, что это сон… Вскочил на ноги, Ксения, вернее, уже не она, а кровожадная тварь, медленно поднялась. Автомат сам прыгнул в руки, сухо щелкнул предохранитель.
— Прости, Ксюша…