Я проснулась, сердце колотилось о ребра. Надо мной был низкий потолок охотничьего дома.
Это лишь сон. А потом я снова услышала вскрик.
Это была Норри.
— Не могу двигаться, — простонала она, лежа на кровати. — Прости, дитя, но я не могу встать.
Час спустя после мазей, пластырей и жара она так и не встала. Немного помог лишь маковый сироп, но он лишь убрал часть боли и сделал ее очень сонной. От любой попытки подняться она ощущала боль.
— Она не может путешествовать, — сказала я Кноллису, смотревшему с порога. — Придется ждать.
— Мы не можем, — сказал он. — Мне приказали доставить вас в Гринвич без промедления.
— Но карета для нее будет пыткой, — сказала я.
— Для нее, но не для вас. Король просил доставить вас, — он подошел к Норри и склонился над ней, говоря громко и четко. — Мисс Нортэм, мне нужно забрать Певчую в Гринвич. Когда вам станет лучше, другая карета привезет вас. Или Певчая уже к вам вернется.
Мне не нравилось, что он принимает решения. Но меня обрадовало, что я могу быстро вернуться. Если так, то мне лучше ехать и избавить Норри от этой поездки.
— Люси? — Норри посмотрела на меня сонными глазами. — Ты не можешь… идти одна. Я…
Я взяла ее за руку.
— Все будет хорошо, Норри. Я беспокоюсь за тебя. Ты должна остаться здесь и поправляться. Хотела бы я остаться…
— Нет, нет. Езжай. Король ждет… — ее глаза закрывались. Сдавшись маковому сиропу, она быстро уснула.
— Идемте, — сказал Кноллис. — Нельзя задерживаться еще дольше.
Я склонилась и поцеловала Норри в мягкую щеку.
— Она будет в безопасности здесь? — спросила я у Кноллиса.
— Присмотрят ли за ней здесь? Конечно, — он вывел меня из комнаты и добавил. — В дороге будет опасней. Не буду врать.
Я остановилась на пороге.
— Что за опасности вы ждете?
— Вам не о чем беспокоиться, — Кноллису было неудобно. — Нам пора уезжать.
И хотя я пыталась вытащить из него ответ, он сказал только это.
† † †
Два утомительных дня спустя я так и не понимала, о каких опасностях говорил Кноллис. Но мне уже было почти все равно. Вместо этого я сидела в карете, которая постоянно подпрыгивала и шаталась. Успокаивало лишь, что я больше не слышала странный гул, хотя, может, потому что мне было слишком плохо, чтобы слушать. Для этого требовалось терпение и концентрация, а сейчас у меня этого не было.
Кноллис сказал, что нам повезло, что погода оставалась холодной, что земля была замерзшей. Иначе мы погрязли бы в грязи, ведь дороги до Лондона были полны ям.
Но карету шатало, и я не чувствовала себя везучей. Как и не радовалась бархату и позолоте кареты. Каждая миля казалась бесконечной. Хорошо, что Норри не страдала вместе со мной.