– Всепрощающий Господь, только перед лицом смерти мы понимаем, как много мы не успели, как часто следовало бы поступить иначе. Прости нам наши ошибки.
Джойс держится за мою руку, тем временем все присутствующие разбредаются по церкви, занимая места. Я замираю, словно врастая в землю. Как дерево без плодов и листьев.
– Излечи раны, нанесенные в прошлом, – продолжает священник. Я размышляю: «А чьи это ошибки, о которых он говорит? Мои, моей матери, или каждого члена нашей семьи?» – Преврати нашу вину в любовь деятельную и милостью своей сделай нас цельными. Во имя Господа нашего Иисуса Христа.
– Аминь, – отвечаю я, как меня учили еще в школе. Говори, когда все говорят. Жди своей очереди. Делай, как другие.
Слышу, как кто-то ерзает на стуле, куртки шуршат. Слова священника проходят мимо моих ушей. Кто-то позади нас разворачивает конфету, на него цыкают. Пытаюсь сконцентрироваться только на Элли, и уверена, что многие из присутствующих делают то же. Она – это просто какая-то рыдающая катастрофа. Идеальный макияж на лице, но по щекам текут ручьи, плечи содрогаются. Слезы, достойные Голливуда.
– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня.
Стараюсь не слушать, рассматриваю людей. Кто пришел, чтобы попрощаться? Около тридцати человек приехали на машинах. Жители деревни, большинству из них за шестьдесят, все в черном, словно стая ворон над трупом. Замечаю школьного директора, мисс Эндикотт, она заходит позже других, без сопровождающих. Мужчина в длинном пальто приветствует ее, предлагая место поближе к началу, но она отказывается. Отворачиваюсь, надеясь, что она меня не увидела. Джойс принимает это движение за ухудшение моего душевного состояния и прижимает меня ближе. Я утыкаюсь лицом в ее плечо, и хотя это определенно привлечет ко мне внимание, я не могу рисковать, мисс Эндикотт не должна меня увидеть. Несмотря на заявления Элли, кажется, никто до сих пор не знает, кто я.
Удивительно, но появление мисс Эндикотт вызвало реакцию и у Элли. Ее передернуло, она оцепенела, тогда как остальные засуетились, вежливо заулыбались, тепло приветствуя директрису. Я вновь смотрю на мертвенно бледное лицо Элли, ее влажные щеки блестят, глаза сузились до недобрых щелочек. Она собирается встать, но отец угадывает ее намерение, и после быстрого взгляда за спину возвращает ее на скамью, подбадривая прикосновением и парой слов на ухо. Мисс Эндикотт вжалась в стену, стараясь словно бы исчезнуть. Элли бросает последний взгляд в ее сторону и поворачивается обратно к гробу. Что же такого в директрисе, что она так занервничала?