| This fresh audience was precious to him; he had never become one of those old men who ramble round and round the fields of reminiscence. | Он радовался, что теперь было кому послушать. Он не стал одним из тех стариков, которые кружат и кружат все по тем же воспоминаниям. |
| Himself quickly fatigued by the insensitive, he instinctively avoided fatiguing others, and his natural flirtatiousness towards beauty guarded him specially in his relations with a woman. | Быстро утомляясь от разговора бестактных людей, он сам инстинктивно избегал утомлять других, а врождённое рыцарство заставляло его быть особенно осторожным с женщинами. |
| He would have liked to draw her out, but though she murmured and smiled and seemed to be enjoying what he told her, he remained conscious of that mysterious remoteness which constituted half her fascination. | Ему хотелось вызвать её на разговор, но, хотя она отвечала и улыбалась и как будто с удовольствием слушала его рассказы, он не переставал чувствовать ту таинственную замкнутость, в которой заключалась большая доля её привлекательности. |
| He could not bear women who threw their shoulders and eyes at you, and chattered away; or hard-mouthed women who laid down the law and knew more than you did. | Он не терпел женщин, которые выставляют напоказ глаза и плечи и болтают без умолку; или суровых женщин, которые всеми командуют и делают вид, что все знают. |
| There was only one quality in a woman that appealed to him - charm; and the quieter it was, the more he liked it. | Он поддавался только на одно женское свойство -обаяние, и чем спокойнее оно было, тем больше он ценил его. |
| And this one had charm, shadowy as afternoon sunlight on those Italian hills and valleys he had loved. | А в Ирэн было обаяние, неуловимое, как вечернее солнце на итальянских холмах и долинах, которые он так любил когда-то. |
| The feeling, too, that she was, as it were, apart, cloistered, made her seem nearer to himself, a strangely desirable companion. | И от сознания, что она живёт одна и замкнуто, она словно делалась ему ближе, как необъяснимо желанный друг. |
| When a man is very old and quite out of the running, he loves to feel secure from the rivalries of youth, for he would still be first in the heart of beauty. | Когда человек очень стар и отстал безнадёжно, ему приятно чувствовать себя в безопасности от посягательств молодых соперников, ибо он всё ещё хочет быть первым в сердце прекрасной. |