Услышав заклинание, Кристина медленно поднялась и с искрой отчаянной надежды на лице подошла к проему. Эликсир в животе Иржи засветился словно горячие угли: часть кровоточащих язв на его животе и руках зажили. Но даже, не смотря на заклинание, поверх свечения было видно бурление темно — зеленых вихрей, словно тучи на светлом лике полной луны. Все больше и больше их собиралось, мрачнея, пока свет совсем не погас. Иржи медленно перестал дергаться, и его тело расслабилось. Я умолкла. Все же слегка надеясь, я чуточку пододвинулась ближе, и вдруг… он открыл глаза, желтые и безумные, и снова рассмеялся:
— Попробуй снова, Агнешка, — сказал он, и залаял собакой. — Давай, попробуй, ближе, ближе!
Кристина громко взвыла и мешком осела вдоль стены на пол. Из ее глаз брызнули слезы. От неудачи стало досадно и тошно. Иржи чудовищно насмехался, и снова дергал кровать в нашу сторону. «Бум — бум!» — стучали по полу тяжелые ножки. Ничего не изменилось. Чаща победила. Скверна была сильнее и наступала слишком быстро.
— Нешка? — тихо с печалью произнесла Кася. Я поднесла тыльную сторону ладони к лицу, и с мрачной решимостью снова сунула руку в сумку.
— Выведи Кристину из дома, — сказала я и подождала, пока Кася поможет женщине подняться и выйти. Та тихо всхлипывала. Кася бросила на меня последний растерянный взгляд, и я постаралась ей слегка улыбнуться, но не смогла справиться со своим ртом.
Прежде, чем приблизиться к кровати, я сняла с себя тяжелую бархатную юбку и обернула ее вокруг лица, закрыв нос и рот тремя — четырьмя слоями ткани, пока едва могла дышать. Потом я сделала глубокий вдох и задержала дыхание. В это время я сломала печать на сером флакончике и брызнула немного каменным эликсиром в ухмыляющееся гавкающее лицо Иржи.
Я вернула стопор на место и как можно быстрее отпрыгнула назад. Он успел вдохнуть эликсир — в его ноздри и рот проник дымок. Его лицо перекосило от удивления, и кожа начала приобретать серый оттенок, уплотняясь. Он умолк: рот и глаза застыли, тело напряглось, а руки и ноги замерли на месте. Вонь скверны начала отступать. По всему его телу пробежала волна окаменения, и в одно мгновение все было кончено. Я покачнулась от облегчения и ужас отступил. В постели лежала просто статуя — статуя, изображающая безумца, чье лицо было перекошено от нечеловеческой злобы.
Прежде, чем выходить, я удостоверилась, что плотно запечатала пузырек, положила его обратно и распахнула дверь. Кася с Кристиной стояли во дворе по колено в снегу. Лицо Кристины было мокрым и безнадежным. Я позвала их внутрь. Кристина протиснулась в узкий дверной проем и уставилась на безжизненную статую в кровати.