Командир роты, увидев на буксире у трактора подбитую «бэтушку», накатился на Лавриненко:
— Куда ты тащишь этот дырявый котелок, только колонне ходу не даешь. Поставил бы его лучше где–нибудь в кустах, глядишь, немцы бы с перепугу и попортили на него снаряды. А ты радуйся, что хоть голова цела осталась.
— Нет, — упорствовал Лавриненко, — машина у меня отличная, и ремонту тут немного. Вот подлатаю ее, тогда посмотрим еще, кто кого.
А чтобы ротный поменьше на него косился, Дмитрий попросил тракториста перейти в конец колонны, чтобы не задерживать движение. Друзья все же продолжали посмеиваться над Дмитрием, но тут произошел один случай.
Налетел на колонну немецкий десант. Фашисты вооружены до зубов, а у наших солдат на всех несколько автоматов с полупустыми дисками, с десяток винтовок да пистолеты у офицеров. Единственно, чего у всех с избытком, — так это злости.
Бой закипел жестокий. Кое–где он перешел уже в рукопашную, как откуда ни возьмись на подмогу к немцам выскочил еще и бронетранспортер. Тогда–то и вспомнил Дмитрий, что в его дырявой «бэтушке» орудие цело, да и несколько снарядов осталось. Он тут же бросился к танку, навел пушку и с первого же выстрела подбил бронетранспортер. Бойцы быстро сняли с него пулемет, забрали у убитых гитлеровцев автоматы, гранаты. Эти случайные трофеи и помогли тогда справиться с десантом.
Ротный после этого боя на Лавриненко рукой махнул: «Ладно, тяни свою колымагу, может, и правда еще пригодится». Так до Винницы и дотащил он свой танк, отремонтировал, да еще и повоевать на нем пришлось, с немцами сквитаться. Только теперь, как раньше, очертя голову в бой не лез, выбирал где–нибудь такое место, чтобы фашисты не сразу танк обнаружили. Ждал, пока вражеские машины подходили поближе, и уж тогда бил наверняка.
В тех первых, часто неудачных, боях у каждого танкиста понемногу накапливался опыт, вырабатывался свой боевой почерк, своя тактика, а в пока еще редких и маленьких победах крепла уверенность в себе, в том, что можно побеждать и этого самоуверенного и сильного противника. Но для этого требовалось призвать себе в помощники не только храбрость и отвагу, но и ум, хитрость, а где–то, может, и разумную осторожность. И, конечно же, искусное владение техникой. Катуков же научил своих подчиненных еще и думать во время боя, анализировать все его моменты, чтобы уметь точно рассчитать каждый свой ход, а потом бить врага смело и дерзко, не оставляя ему надежды на удачу.
Размышляя обо всем этом, Дмитрий невольно возвращался и к событиям прошедшего дня, к мыслям о предстоящей операции, да так и заснул, настороженно и чутко, с застрявшим в мозгу единственным вопросом: «Удастся ли взять Скирманово?».