по отзыву тех же нянюшек. Если Ирина никогда не обращает внимания на фотографа, то Галя обычно пристально и напряженно смотрит в объектив. Это немного портит ее на снимках.
IV
После войны Федотовы вернулись из эвакуации, и странно было Борику войти в те же комнаты повзрослевшим на столько лет. Домишко остался цел, только стекла были побиты и не осталось ни стульев, ни стола, ни резного буфета с гребешком (все растащили на топливо), и стая бродячих кошек метнулась из угла, когда открыли скрипучую дверь и полоска света пробежала по мертвому полу.
Он навестил Киргизовых, которые тоже вернулись недавно. Полная и холеная некогда женщина курила дешевые папиросы, носила телогрейку, словно сторожиха, и сама пилила оледеневшие дрова. Бориса она с трудом узнала, — долго щурилась, всматриваясь ему в лицо.
— Ваша фамилия… Федотов?
Он взялся за вторую ручку пилы.
— А Ирина здесь?
— С ней очень плохо… она нездорова.
Киргизовы не дождались с фронта отца, и Ирина неподвижно сидела на диване, под пылающим самаркандским ковром, и никому не разрешала трогать кривые кинжалы и сабли. Ее преследовал навязчивый страх, что их хотят обменять на картошку.
Увидев Бориса, она слабо вскинула руку.
— Ты… ты…
Он подбежал и обнял ее, словно неживую.
— Здравствуй! Здравствуй! Ничего, ничего!
В соседней комнате стрекотала швейная машинка. Он гладил Ирину по голове и что-то шептал.
Стрекот машинки смолк, и на пороге появилась Галя, худенькая, в старушечьем шерстяном платке.
— А я думала, что сестра снова разговаривает сама с собой. Это ты? Изменился…
— Ирина поправится, это пройдет!
— Да, бедная сестра… А у тебя уже усы, смотри-ка! И Глеб вернулся?
Глеба забрала к себе его мать, и они долго жили в татарской деревне под Елатьмой, где было получше с продуктами, а затем перебрались в Прибалтику. Борика тоже звали туда. Тетя Римма, сама отощавшая словно скелет, усиленно спроваживала своего любимца, но он окончил школу в Москве, и в институт они поступали вместе с Глебом, правда, на разные факультеты. Летело время, и эпоха пятидесятых годов (Борис Аркадьевич вспоминал о ней, встречая в потоке машин старенькую «Победу» или листая поваренную книгу с призывом «К изобилию!») сменялась шестидесятыми. Судя по многочисленным фотографиям в альбоме, Борик из толстого ребенка превратился в худого мужчину, его кудряшки, столь обожаемые тетушкой, бесследно исчезли, он стал носить очки и оброс бородой.
Никто не ожидал, что он женится на Гале: и Федотовы и Киргизовы готовы были справлять совсем другую свадьбу. Борис и Ирина давали явный повод считать их будущей счастливой парой, но стоило им самим заглянуть в себя, и обоих начинала преследовать догадка, что решение их созрело настолько, насколько они прислушивались к разговорам о своем якобы созревшем решении. Это был порочный круг, который они не решались ни разорвать, ни примириться с его порочностью.