— Кому? — опять поднял голову Зайцев.
— Убийце.
— Я не понял — тебе его жалко?
— Угу… Жалко.
— А старика со старухой?
— И старика со старухой.
— Ну ты даешь, Ваня!
— Стране угля, — непочтительно ответил бомж. — Ты это… Капитан, в отдельную стопку отложи открытки самые почтительные, самые регулярные.
— Это как?
— Знаешь, есть люди, которые поздравляют только с Новым годом, а остальные праздники для них вроде как вовсе и не праздники. А есть такие, что только с Восьмым марта или с днем рождения… А есть такие усердные поздравители, что не ленятся со всеми праздничками поздравить сердечно и любвеобильно. Вот именно такие, капитан, тебя должны заинтересовать больше всего.
— Почему?
— Потому что это ненормально.
— А как нормально? — удивился Зайцев.
— Просто позвонить. Но убийце нужны следы, доказательства его доброты и внимания.
Зайцев замолчал, уставившись в лежащую перед ним россыпь открыток и, похоже, совершенно их не видя. Потом некоторые он подвигал пальцами, некоторые переложил из одной стопки в другую, вернул обратно и наконец, круто развернувшись вместе со стулом, уставился требовательным взглядом на бомжа.
— Другими словами, ты хочешь сказать, что… — И Зайцев опять замолчал, тасуя в следовательских своих мозгах все обстоятельства этого кошмарного преступления, все, что ему стало известно к этому моменту. И еще до того, как вышел из этого своего состояния, бомж произнес одно коротенькое слово.
— Да, — сказал он.
— Ваня, ты можешь себе представить, чтобы старика и старуху поздравили не только родители, но и дети? Чтобы из одной семьи пришли три новогодние открытки? Это возможно?
— Это приятно, я бы не возражал, но поскольку я не получаю ни одной… Такой знак внимания растрогает кого угодно. Но это ненормально. Это плохо.
— Почему?
— Навязчиво.
— И это дает тебе право…
— Да, — сказал бомж.
— Тогда едем к Тихоновым.
— Они далеко?
— Семь часов поездом.
— Это хорошо.
— Почему? — опять спросил Зайцев.
— Хорошее расстояние, — произнес бомж странные слова. Но, видимо, он придавал им какое-то значение, поскольку не стал ни уточнять, ни разъяснять суть.
— Для кого это расстояние хорошее? — чуть раздраженно спросил Зайцев.
— Для тебя, капитан.
— А если бы к ним нужно было ехать полчаса?
— Это было бы хуже. Ему нужен повод отлучиться надолго. А такой повод найти непросто.
— Ну ладно, — прервал Зайцев разговор, в котором не мог ничего понять. — Едем?
— Я давно никуда не ездил.
— Значит, едем. — И он первым шагнул в прихожую. Бомжара покорно поднялся, еще раз окинул комнату долгим и опять же каким-то сонным взглядом и, заворачивая носки ботинок внутрь, пошел следом за Зайцевым.