Портофино задумчиво заговорил.
— Чума рассказал мне о ваших видениях, граф. И вы сказали д'Альвелле, что убийца — живой мертвец, внутри которого ползают смрадные черви и тихо смеётся сатана…
Даноли растерянно взглянул на Портофино, заметил лазуритовую синеву его пристального взгляда и пожал плечами.
— Мне так показалось. Я болен…
— Не больше, чем я. А не можете ли вы понять, Альдобрандо, что руководит этим исчадьем ада? — после того, как девица Фаттинанти ловко доказала свою непричастность к произошедшему, Лелио не знал, кого и подозревать, ведь явной ненависти к Черубине ди Верджилези никто больше не питал.
Даноли покачал головой.
— Дьявольские откровения лживы, ваша милость, им нельзя доверять. В них порой проступает отражение истины, но искажённое и перекошенное. Я не вижу причин этого убийства, но это подлинно… не смейтесь, мессир ди Грандони… — Чума тоже покачал головой, словно говоря, что и не думает смеяться, — это настоящая жертва… в этом меня, кажется, не обманули.
На лбу Чумы залегла морщина.
— То есть… Вы хотите сказать, что жертва… потому и жертва, что ни в чём не повинна? Я правильно понял?
Альдобрандо Даноли опустил глаза.
— Я не говорю, что она была чиста. Но она… жертва. Закланная овца на алтаре хладнокровной подлости. Жертвоприношение.
Портофино и Грандони переглянулись. Альдобрандо же встал и подошёл к окну. Господи, какое было бы счастье в тихом струении вечного дыхания внимать молчаливой тишине монастырских строений, как хотел бы он вечно смотреть на колеблемую ветром рябь залива… Даноли снова сковало холодом. На поверхности реки вдруг всплыл огромный раздувшийся труп утопленника, на котором, как на плоту, снова сидели омерзительные твари с глазами диких кошек, они гребли воду чёрными вёслами и распевали всё теми же надтреснутыми и визгливыми голосами: «Servi diaboli, servi Satanas…. Слуги дьявола, слуги сатаны…» В голове Альдобрандо помутилось, он со стоном рухнул на пол.
…Очнулся Даноли быстро, ощутив на губах терпкий вкус моденского уксуса, потом проступили лица шута и инквизитора.
— Там утопленник… слуги сатаны, слуги дьявола! Они утопили его.
Аурелиано и Грациано переглянулись, инквизитор подошёл к окну и выглянул наружу, скептически обозрев зеркальную гладь водной поверхности, абсолютно ровную, колеблемую только лёгкими порывами тёплого ветерка, Чума платком вытирал вспотевшее лицо Даноли. Тот быстро опомнился, встал, и даже обратил внимание шута на рыбу, которую пора было снимать с огня. Ему было стыдно своей слабости, и хотя Грандони ещё раз с любезностью, в которой проступили истинный придворный такт и прекрасное воспитание, пригласил его к столу, Альдобрандо отказался и торопливо ушёл.