«Чего это я запаниковала? Вспомнила детство и страшилок в темноте?» — с иронией подумала она о своих страхах. Нашла на стенке выключатель и зажгла свет. Теперь она была спокойна и готова к неожиданностям. Осмотрелась.
У входа — вешалка, на которой висели старенькие плащ, пальто и фетровая шляпа. Внизу, на подставке, аккуратно разложена обувь, которой пользовался хозяин квартиры.
— Илья Варфоломеевич! — вначале вполголоса, словно боясь потревожить, позвала Оксана, а затем повторила в полный голос. Однако это не спугнуло стоявшую тут тишину.
Оксана прошла по коридору, приблизилась к дверям с левой стороны, открыла их и, посветив внутри, нашла выключатель и зажгла верхний свет. Комната была загромождена всевозможными вещами, которыми, судя по всему, давно не пользовались, и высокими, до потолка, открытыми полками шкафов, заставленными книгами. Тут же стояла деревянная стремянка, которой можно было воспользоваться, чтобы добраться к верхним полкам. Комната производила впечатление склада-библиотеки.
Оксана снова вышла в коридор. Справа был вход в просторную кухню, наполовину облицованную кафелем. Она открыла дверь в следующую комнату, пустив вперед, как разведчика, узкий луч фонарика, должного предупредить о возможной опасности. Убедившись, что внутри никого нет, она и здесь включила верхний свет. Эта комната служила гостиной. Дух современности и прошлого соперничали здесь. Старинный круглый стол, на котором стоял кнопочный радиотелефон с базой, изящная резная тумбочка, на которой пристроилась плоская панель телевизора двадцать первого века. Старинный буфет с хрусталем и вереницей слоников за стеклом и совсем не к месту микроволновая печь и вполне современный пылесос, словно только что приготовленный к работе. Кругом идеальный порядок — видимо, это был конек Бортникова.
Оставалась лишь самая дальняя по коридору дверь. Несмотря на внешнее спокойствие, Оксана почувствовала, как вновь зачастило сердце. Задержавшись перед этой дверью, она глубоко вздохнула, словно готовясь нырнуть, и открыла их. Темноту пронизал тонкий луч фонарика, обследуя пространство. Эта комната была поменьше первых двух. У окна — старый двухтумбовый письменный стол, на котором аккуратно сложенная стопка из нескольких книг, допотопный письменный набор, где рядом с современной шариковой ручкой соседствовала наливная ручка с открытым золотым пером, явно старинная. Стул с высокой спинкой, а дальше — книжная этажерка и покрытая узорчатым покрывалом полуторная кровать. На ней и обнаружился Бортников.
Старик лежал одетый, словно прилег отдохнуть, положив ладонь на левую часть груди, над сердцем; ноги были опущены на пол. Из широко открытого рта выглядывали сизый кончик языка и редкие желтые зубы — видимо, он боролся с удушьем, перед тем как умереть. Картина, на первый взгляд, была ясная: сердечный приступ в столь преклонном возрасте и беспомощность что-либо сделать из-за одиночества, которые привели к печальному исходу. Но Оксану не отпускала мысль о том, что еще вчера Бортников был бодр и энергичен, а самое главное — что это за молодой человек, с которым он ушел, бросив друзей, шахматы, и, как оказалось, навсегда? Случайное совпадение или за всем этим стоит чей-то хорошо скрытый злой умысел? К тому же вчера на нее тоже было совершено нападение! Нет ли тут связи — ее встреча и беседа со стариком, а затем его смерть и нападение на нее?