До получения независимости Польши город Быдгощ находился на территории, аннексированной Пруссией. Мои родители в совершенстве знали немецкий язык. История нас научила, что немцы всегда были нашими врагами. Отец считал, что знание языка врага может пригодиться. И я с раннего детства учил немецкий язык. Вплоть до настоящего времени знаю его лучше английского. Я вспоминаю об этом, так как это имело существенное значение при моем контакте с Модровым.
Во время войны я рос в Лондоне среди поляков, принимавших участие в борьбе с гитлеровцами. Я страдал оттого, что был слишком молод для вступления в армию. В 1943 году, когда до восемнадцати лет оставалось еще несколько месяцев, я прибег к небольшому обману, сказавшись старшим по возрасту, и мне удалось наняться на польское торговое судно — пароход «Быстрица».
Переход через Атлантику был удачным. Оттуда мы возвращались в большом конвое, состоявшем из восьмидесяти торговых судов и нескольких военных кораблей, которые охраняли нас от немецких атак.
В апреле, а именно двенадцатого числа, несколько подлодок атаковали наш конвой. Четыре судна тонули, пораженные торпедами. Американский танкер был в огне. Эсминцы нашей охраны бросились в погоню за подлодками. В какой-то момент схватка завязалась почти у самого борта нашего судна. Торпеда попала в англичанина, который с начала рейса следовал рядом с нами. Поблизости нашелся эсминец, который сбросил серию глубинных бомб. Одна из них попала в цель, и через несколько минут на поверхность всплыла подлодка. Ее экипаж столпился снаружи, немцы махали белой тряпкой, некоторые стояли с поднятыми руками. Спасением английского экипажа занялся какой-то другой транспорт, нам же командир конвоя приказал принять на борт пленных немцев.
Мы подошли к подлодке с наветра, прикрывая ее от волны, и капитан распорядился сбросить штормтрап. Сначала между нами было метров двадцать, но постепенно это расстояние уменьшалось, так как «Быстрица», находясь на ветре, дрейфовала быстрей. Подлодка начала тонуть. Немцы были вынуждены прыгать в воду, чтобы добраться до штормтрапа. Не все из них имели спасательные жилеты, они были в панике, и тут перед ними появилась возможность спасения. В верхней рубке подлодки я увидел юношу, примерно на год моложе меня, который в состоянии шока протягивал к нам руки и плачущим голосом кричал: «Муттер, муттер»... [14] Никто из немцев не обращал на него внимания. Все они были в воде, некоторые уже карабкались по штормтрапу. На заливаемой водой палубе лодки остался только этот паренек. И офицеры, и коллеги его бросили. Парень продолжал тянуть к нам руки, призывая на помощь свою мать. Подлодка стала еще быстрей погружаться в воду. Я не мог ему помочь. Очевидно, он не умел плавать и боялся прыгнуть в воду. Я перегнулся через релинг и крикнул ему по-немецки: «Прыгай, прыгай немедленно!».