Гриша так и не уснул до утра, казнясь отсутствием великих дум, к которым побуждала его Дашунька, когда же задремал, а потом испуганно проснулся, то уже солнце на небе поднялось довольно высоко, жены, разумеется, не было, мамы Сашки тоже, на сковороде синела резиноостывшая яичница, солнце насмешливо сверкало не столько над Веселоярском, сколько над новым председателем сельского Совета Гришей Левенцом.
Он пошел на работу пешком, чувствуя превосходство над всеми теми председателями, руководителями, начальниками, которых непременно возят на прикрепленных к ним машинах.
Будем считать это мыслями по дороге, а тем временем Гриша Левенец приблизился к зданию сельского Совета, Ганна Афанасьевна, поздоровавшись, открыла дверь его кабинета, дядька Обелиск принес графин со свежей водой, начинался новый день его деятельности на новой должности.
Ганна Афанасьевна принесла целую кипу газет, положила их на стол перед Гришей, молча указала на подчеркнутое красным карандашом.
— Что это? — спросил Гриша.
— Материалы из прессы, — ответила Ганна Афанасьевна.
— Я сам буду читать. Хорошо?
— Да хорошо, — сказала Ганна Афанасьевна, — но вы еще не все знаете.
— А что мне нужно еще знать? — насторожился Гриша.
— Этого никто и никогда не может точно определить, — мудро улыбнулась Ганна Афанасьевна. И, уже направляясь в свою комнату, мимоходом, как говорится, сообщила: — Там пришел дед Утюжок!
Услышав про деда Утюжка, Гриша улыбнулся, потому что вспомнил, как тот топил фашистского фельдмаршала и как получил благодарность от Верховного.
Дед Утюжок был исполнен самых серьезных намерений. Не растрогало его и то, что новый председатель сельсовета вышел встречать его до самой двери, ввел в кабинет, поддерживая под локоть, и предложил сесть не на официальный стул возле стола, а на диван у стены.
— Ты, Гриша, сядь, а потом уж я сяду, — сказал Утюжок.
— Да нет, вы сперва, а уж потом я.
— Нет, ты!
— Не могу. Вы наш уважаемый гражданин…
— Ага, уважаемый? — Дед Утюжок наконец сел. — Уважаемый, я тебя спрашиваю?
— Уважаемый.
— И почетный пенсионер за мои заслуги?
— Почетный.
— Так, так, так. А кто у нас ведает автобусом? Сельсовет?
— Общественным транспортом — сельсовет.
— А ты знаешь, что мне за мои заслуги вручен на пожизненное пользование билет на автобус?
— Знаю. Сам голосовал за это на правлении.
— Ну, а что твой автобус? Лосенок, шоферствующий там, проверяет у всех билеты, а на меня и не смотрит. У вас, дед, пожизненный, можете и не показывать. Как это так не показывать? По какому такому праву? А я хочу показывать, и чтоб все видели! Зинька Федоровна свои ордена показывает? Показывает! Так и названивает ими, так и названивает! А у меня — почетный билет! Какое он имеет право не проверять? Я тебя спрашиваю: имеет он право?