Рождественские каникулы (Моэм) - страница 35

But when at last he walked into the room there was in his appearance at least little alteration.Но когда тот наконец вошел в комнату, Чарли увидел, что внешне он во всяком случае остался почти таким, как был.
He was now twenty-three and he was still the lanky fellow, though only of average height, that he had always been.Сейчас, в двадцать три года, он был тощий и так и остался среднего роста.
He was shabbily dressed in a brown jacket and gray flannel trousers and wore neither hat nor great coat.Одет убого, в коричневой тужурке и серых фланелевых брюках, без пальто, без шляпы.
His long face was thinner and paler than ever and his black eyes seemed larger.Длинное лицо похудело и побледнело, и черные глаза казались еще больше.
They were never still.Ни минуты не были они в покое.
Hard, shining, inquisitive, suspicious, they seemed to indicate the quality of the brain behind.Холодные, блестящие, пытливые, подозрительные, они словно выражали характер таящегося за ними интеллекта.
His mouth was large and ironical, and he had small irregular teeth that somewhat reminded you of one of the smaller beasts of prey.Рот большой, насмешливый и мелкие неровные зубы, напоминающие какого-нибудь мелкого хищного зверька.
With his pointed chin and prominent cheek-bones he was not good-looking, but his expression was so high-strung, there was in it so strange a disquiet, that you could hardly have passed him in the street without taking notice of him.Со своим острым подбородком и выдающимися скулами он отнюдь не хорош собой, но лицо такое нервное, такое странно тревожное, что невольно привлечет внимание любого встречного.
At fleeting moments his face had a sort of tortured beauty, not a beauty of feature but the beauty of a restless, striving spirit.В иные мгновенья была в нем своего рода мучительная красота, не красота черт, но красота беспокойного, чего-то взыскующего духа.
A disturbing thing about him was that there was no gaiety in his smile, it was a sardonic grimace, and when he laughed his face was contorted as though he were suffering from an agony of pain.Тревожное чувство вызывала его улыбка, в ней не было веселья, она походила скорей на язвительную гримасу, а когда он смеялся, лицо страдальчески искажалось, словно от острой боли.
His voice was high-pitched; it did not seem to be quite under his control, and when he grew excited often rose to shrillness.Голос был высокий и, казалось, не вполне ему подчинялся, а в минуты волнения нередко становился визгливым.
Charley, restraining his natural impulse to run to the door and wring his hand with the eager friendliness of his happy nature, received him coolly.