Слово истины зазвенело в мыслях, как гулкий удар колокола в храме Прародителя. Эти рыжие, лукавые существа, прячущие клады, встречались в сказках тёти Алисии.
В сказках, которые не могли врать.
Что, если и они тоже остались в живых, но поселились за морем, на западе? Что, если им просто не по душе (и Уна прекрасно понимала, почему) иметь дело с людьми?..
Они удерживают границы, прячутся - но ото всех ли, всегда ли так было и будет? Что они скрыли здесь больше тысячи лет назад?
...Уна пришла в себя, прижимаясь щекой к пыльной, утоптанной земле дворика. Над ней по-прежнему сияла луна и шелестела дубовая крона. Кончики пальцев уже не кололо, и головная боль прошла. Уна встала, покачиваясь.
Она уже давно, лет в четырнадцать-пятнадцать, догадалась, что у её Дара, каким бы он ни был, есть особый оттенок. Она не знала, все ли волшебники могут так же (поскольку ни с одним не была знакома), но подозревала, что этот оттенок - у каждого свой, чудесно-неповторимый, как узоры на пальцах. Уна видела суть вещей, правду о них. Главное из того, что они скрывают.
Интрижка Эвиарта и Савии, видение о кладе двух боуги (хоть Уна и понятия не имела, какую пользу это способно принести сейчас - и нужно ли рассказывать хозяину о том, что лежит под его гостиницей?), навязчивые мысли о лорде Альене... Раз уж наступила ночь раскрытых тайн, почему бы ей не сделать то, чего больше всего хочется? Почему бы не постучаться в комнату матери, не коснуться её, полусонной, и не получить ответ на Вопрос Вопросов - на тот, что Уна даже про себя не осмеливается задать?..
Уна усмехнулась самой себе и покачала головой. Ещё не время. Она пока недостаточно храбра для такого... И недостаточно жестока, чтобы причинять матери такую боль. Она ведь не Ровейн-Отцеубийца, в самом деле.
Кроме того - Рориглан и признание тёте Алисии ждут её впереди. После этого она, может быть, и будет вправе рассчитывать на ответное признание.
Уна встала, отряхнув рубашку. Скоро начнёт светать; нельзя, чтобы юную леди Тоури с восходом застали на улице - словно блудящую девку. Или пьяницу.
Или колдунью.
ГЛАВА III
Минши. Остров Рюй
Зал был насыщенного, густого янтарного цвета. Мелкая плитка мозаики на полу и стенах, арка входа, обрамление больших овальных окон, ступени, поднимавшиеся к помосту с креслами, и сами кресла, - всё горело рыжеватой желтизной. Солнечный свет танцевал на шёлковой обивке, на мраморных колоннах (они поддерживали балкон над помостом - в дни празднеств там рассаживались музыканты, так что звуки лир и флейт, гонгов и барабанчиков разносились по всему залу), на мозаичных узорах под ногами Шун-Ди... Узоры изображали солнце и луну в разных их фазах - от восхода до заката. Две сверкающих окружности-цикла пересекались в центре зала, причём ярко-золотая наползала на бледно-жёлтую, лунную, как бы подавляя её. Это символизировало победу солнца - Ми. Победу Прародителя, несущего свет истины, над силами тьмы и порока.