помню, чтобы он пил в то время, которое мы провели
вместе. Поднимаю голову и опускаю подбородок на
руку.
Я хочу спросить, были ли у него проблемы с
алкоголем в то время, когда он прожигал свою
татуировку. Но это не мо ё дело. Мы все что-то
залечиваем. Он замечает, что я забавно на него
смотрю. Айзек уже выпил пять порций виски.
— Ты хочешь спросить меня о чём-то?
— Сколько ещё бутылок у нас есть? —
спрашиваю я. Та, что он держит, полна на треть.
Думаю, что, возможно, грядут более тёмные дни. Мы
должны сохранить веселящую жидкость для более
печальных времён.
Он пожимает плечами.
— Какая разница?
— Эй, — говорю я. — Мы делимся семейными
воспоминаниями.
Воссоединяемся.
Не
будь
депрессивным.
Айзек смеётся и ставит бутылку на стол.
Интересно, заметит ли он, если я е ё спрячу. Я
наблюдаю, как он уходит в гостиную. Не уверена,
должна ли последовать за ним или позволить ему
уединиться. В конце концов, я иду наверх. Это не моё
дело, с чем борется Айзек. Я едва его знаю. Хотя нет,
не совсем верно. Я просто не знаю эту его сторону.
Я закутываюсь в одеяло и пытаюсь заснуть.
Голова кружится от виски. Мне нравится это. Я
удивляюсь, как до сих пор не пристрастилась к
а л ко г о л ю . Отличный
способ,
который
стоит
проверить. Может быть, я должна найти новую
зависимость. Может быть, я должна найти Айзека.
Может быть…
Когда я просыпаюсь, меня тошнит. Едва
успеваю спуститься вниз по лестнице в комнату
Айзека. Дверь ванной закрыта. Не думая дважды, я
врываюсь туда и бросаюсь к унитазу. Айзек как раз
открывает душевую занавеску. На один момент рвота
застревает на полпути до моего пищевода, а он стоит
передо мной голый, всё застывает, затем я
отталкиваю его в сторону, и меня рвёт.
Это
ужасное
чувство,
когда
ваш
желудок
выворачивает. Больным булимией должны выдавать
медаль. Использую его зубную щетку, потому что не
могу найти свою. По крайней мере, я не брезглива.
Когда выхожу из ванной, он лежит на кровати.
Одетый, Слава Богу.
— Почему тебя не тошнит?
Он смотрит на меня.
— Полагаю, я тот ещё профессионал.
Меня посещает мимолетная мысль, та, в
которой я задаюсь вопросом, не он ли тот, кто привёз
нас сюда. Я прищуриваю глаза и сканирую разум на
наличие мотива. Но быстро прихожу в чувства. У
Айзека нет никаких причин, чтобы желать быть
здесь. Нет вообще никаких причин, чтобы он был
здесь.
— Сделай мне одолжение, — говорю я, не
смотря на мои лучшие суждения. — Если в твоей