— Я хочу, чтобы ты меня оперировал.
Он откинулся назад, закинул руки за голову и
уставился на меня.
— Ты хирург—онколог. Я погуглила тебя.
— Почему ты просто не спросила?
— Потому что я этого не делаю. Задавать
вопросы — это удел развивающихся отношений.
Айзек склонил голову.
— Что не так с развивающимися отношениями?
— Когда тебя изнасиловали, и когда у тебя рак
груди, ты должна говорить людям об этом. А потом
они смотрят на тебя грустными глазами. Хотя на
самом деле видят не тебя, а твоё изнасилование или
твой рак груди. Пусть тогда на меня вообще не
смотрят, чем видят лишь то, что я делаю, или то, что
произошло со мной, а не то, кто я на самом деле.
Айзек долго молчал.
— А до того, как всё случилось с тобой?
Я взглянула на него. Может быть, слишком
яростно, но мне всё равно. Если этот человек решил
присутствовать в моей жизни, класть свои руки на
мои, спрашивать, почему у меня нет лучшего друга —
он получит это. Полную версию.
— Если Бог существует, — произнесла я, — то с
уверенностью скажу, что он меня ненавидит. Потому
что
моя
жизнь —
это
скопление
всего
отрицательного. Чем больше людей подпускаешь к
себе, тем больше плохого получаешь.
— Ну, допустим, — сказал Айзек. Его глаза
больше не расширены, в них нет шока. Он спокоен.
Это самая длинная речь, которую я когда -либо
говорила ему. Наверное, самая длинная речь,
ко т о р ую говорила кому-то за долгое время. Я
поднесла чашку ко рту и закрыла глаза.
— Ладно, — сказал он, наконец. — Я буду
делать операцию, но на одном условии.
— Каком?
— Ты обратишься к консультанту.
Я начала трясти головой до того, как слова
вылетели из его рта.
— Раньше я встречалась с психиатром. Это не
для меня.
— Я не говорю о принятии лекарств, —
отвечает Айзек. — Ты должна поговорить о том, что
произошло. Психотерапевт — это совсем другое.
— Мне не нужен мозгоправ, — произнесла я. —
Я в порядке. Справляюсь. — Идея консультирования
ужасала меня; все ваши сокровенные мысли
выставлялись в стеклянный ящик, чтобы быть
исследованными кем-то, кто потратил годы на
изучение как правильно судить мысли. Разве можно
считать это нормальным? Есть что-то извращённое в
процессе и в людях, которые решили выбрать эту
профессию.
Как
мужчина,
решивший
стать
гинекологом. Какой тебе от этого прок, урод?
Айзек наклонился вперёд, пока не оказался
чересчур близко к моему лицу, и я видела радужки
его глаз, чисто серые, без каких-либо пятен или
цветовых вариаций.