— Не понимаю.
— Господи боже ты мой! Ваш муж обязался спать с другими женщинами. Неужели вы не сходили с ума от ревности?
— Мы были очень бедны, мосье Руайан, — серьезно отвечала она, — а Пьер, он ведь ровным счетом ничего не умел, кроме как любить. Я поняла, что обязанность любить всех этих женщин отныне и станет его профессией. А к нашей любви это не имело ни малейшего отношения. Зато мы наконец-то получили деньги на жизнь. Ну поймите же, мосье Руайан…
Но я думал о том, что за странный человек, эта мадам Мондрагон. Думал о том, что когда-то она якобы была очень хороша собой, а теперь так уродлива. Я думал о флере трагизма, который ее постоянно окружал, даже и сейчас, даже когда она улыбалась. Нет-нет, — думал я, — эта женщина вовсе не была согласна с предложением мосье Аласяна. И однако же приняла его. Ужели так огромна была ее любовь к мужу? В общем, престранная женщина.
И я грубо спросил ее:
— А ваш муж, он как работал, за твердое жалованье или за процент от прибыли?
Она ничуть не оскорбилась.
— Ну само собой, за процент! Ему, конечно же, всякий раз нравились самые дорогие украшения в лавке у мосье Аласяна. А уж бриллиантовый гарнитур для миссис Коллинз! — И она радостно, словно дитя, захлопала в ладоши. — Какая редкостная удача для нас! Такое больше не повторялось!
— Выходит, ваш муж двадцать два года подряд выполнял эту работу для мосье Аласяна из Ниццы? — спросил я.
— Нет, мосье, всего двадцать. Два последних года он уже не работал. А все эти многочисленные дамы, которых он осчастливил! Он был такой старательный, такой добросовестный…
— А дамы, все были сплошь иностранки?
— Ну да. Американки, англичанки, дамы из Дании, Швеции, Японии, Канады, Австралии… Мосье Аласян очень многим обязан моему мужу… Самые крупные продажи… И подумать только… — она оборвала на полуслове.
— Что подумать?
Она покачала головой.
— Все в свое время, мосье Руайан, все в свое… Мы хорошо жили, мой муж и я. Да и почта приносила нам в дом немало денег.
— Вы хотите сказать, что ваш муж переписывался со всеми этими женщинами, что все они оказывали ему финансовую поддержку?
Мадам Мондрагон утвердительно кивнула.
— За вычетом двух или трех, все. Вы бы видели, какие чеки приходили в этот дом, из каких стран, из каких банков!.. Лазурный берег — это ведь, знаете ли, международный курорт, клиентура у мосье Аласяна — тоже…
— Как мне довелось слышать от миссис Коллинз, это были сердечнейшие письма, трогательные до слез, самые прекрасные любовные письма в мире.
— Мне очень приятно слышать ваш комплимент.
— Почему это вам приятно?