- Я тоже хочу детей, - призналась Норин.
- Думаю, нам стоит сыграть свадьбу как можно скорее.
- Правда? Рамон кивнул.
- У тебя есть такая странная склонность - убегать, - пояснил он, улыбаясь. - Может, став моей женой, ты согласишься остаться дома.
Ее пальцы теребили густые волосы у него на висках.
- Я могла бы немного подрабатывать. Рамон пристально прсмотрел на нее.
- Пока не появятся дети?
- Да, и потом, когда пойдут в школу. Я люблю свою работу. .
- Ну, конечно, только все это не так уж просто, тебе придется меня задобрить.
- Так? - прошептала она, наградив его поцелуем.
Он с готовностью отозвался на него и оторвался от нее лишь тогда, когда их тела будто пронзило молнией.
- Дорогая, такие поцелуи очень опасны, - проворчал Рамон. - Нас обвенчают в церкви. На тебе будут белое платье и фата. А потом наступит наша ночь.
Румянец покрыл щеки девушки.
- Многие считают, что она уже была, я слышала от Брэда.
Рамон вопросительно поднял брови:
- Он снова заходил?
- На несколько минут. - Она улыбнулась. - И прежде чем ты сделаешь необоснованные выводы, запомни, он по уши влюблен в одну женщину из больницы, не в меня. - Норин говорила быстро, без пауз, не давая Рамону даже вставить слово. - Мы просто друзья. Так всегда и было.
- Отныне вам лучше быть друзьями на расстоянии.
- Да ты ревнуешь!
- Очень, - он снова ее поцеловал и поставил на ноги. - Знаешь, что-то я устал. Но обещаю после свадьбы перенести тебя через порог.
- Ловлю на слове, - и она улыбнулась ему широко, открыто. Радость переполняла Норин до краев.
Они объявили дату свадьбы - в День Святого Валентина, обсудили все до мелочей, и страх и беспокойство Норин растворились в праздничной суете. Самой большой неожиданностью для нее явился восторг, который вызвало их сообщение у тети и дяди. Мэри сразу же взяла на себя подготовку к свадьбе и за неделю уладила все: и приглашения, и пирог, и сам прием. Норин восхищалась ее организаторскими способностями. Они сблизились с тетей как никогда - тем более, что Рамон на время помолвки отправил ее жить к Кенсингтонам. Он заявил, что настаивает на соблюдении обычаев и не допустит никаких слухов, могущих в дальнейшем омрачить их семейную жизнь.
Новые отношения действовали благотворно на них обоих. Норин расцвела и стала еще прекраснее. Над Рамоном подшучивали коллеги, но он держался стоически. Несколько раз он приглашал Норин на ужин и всегда был корректен и предельно вежлив. Однако в глазах его полыхал такой огонь, что у девушки замирало сердце.
Вечером накануне венчания, когда Норин уже открывала дверцу машины, чтобы выйти из нее, Рамон рукой преградил ей путь.