«Как-нибудь само все образуется…» — подумал он, засыпая. Он никогда не любил свар… А возможно, просто-напросто трусом вырос, трусом, думая, что вырос брезгливым…
А еще одна идея Левушкина-Александрова состояла в том, что когда-нибудь на Земле люди, птицы, звери и рыбы начнут понимать друг друга. Уже сейчас сорока запоминает более тридцати слов, собака — десятка полтора. Лошади и свиньи умнее, чем мы про них думаем. А дельфины — и вовсе загадка с их скрипучим языком… И уже сейчас можно было бы попытаться составить будущий язык для Большого общения, учитывающий строение гортани птиц и зверей…
Утром проснулся от хохота. Жена визжит, сын Митя звонко хохочет, словно песик лает, — у них с Броней похожий смех, волнообразный.
— Что? — протирая глаза, спросил Алексей Александрович.
Броня, визжа, показала ему в сторону маминой спальни. Господи, что там? Что-то позорное совершила?..
Алексей Александрович заглянул в полусумрак маминой комнаты и с ужасом увидел: мать вся обвязана нитками и веревочками и притянута к стальным стойкам кровати.
— Как Гулливер! — смеялся мелкозубый сын. — Как Гулливер!..
Алексей Александрович быстро нагнулся и отвесил Митьке тяжелую оплеуху. Мальчик отлетел к двери и сполз на пол, Бронислава бросилась к нему и, оборачиваясь, зарычала:
— Не смей!..
— Это как вы смеете?!
— Ну, подурачился… Ты же сам ему говоришь — читай книги, не смотри телик. Вот он и прочел.
— Да ладно уж… — донесся до них тихий голос старухи. Она, наконец, поняла, почему не может подняться, лежала, кривя черный, беззубый рот. — Я не обижаюсь…
Как в дурном сне, Алексей Александрович принялся рвать нитки, схватил ножницы, освободил мать, обнял.
— Прости, мам… Я этому щенку еще покажу! Наслушался здесь…
— Не надо, — попросила старуха. — Лучше помоги встать. — Качнувшись, поднялась, сделала два шага, и незамеченная нитка потянула с подоконника вазу — та, упав, покатилась по паркету.
Мальчик неуверенно засмеялся, глядя на свою мать. Алексей Александрович взял сына за уши и, пригнувшись, посмотрел ему в глаза. Тот невинно, как в такие минуты Броня, моргал и скалился.
— Смотри… — только и проскрипел отец и, быстро одевшись, поехал на работу.
От всего происшедшего он решился, наконец, на встречу с Белендеевым. Тот звонил уже раз семь, хотя давно мог бы взять и заглянуть в лабораторию к Левушкину-Александрову. Но Мишке-Солнцу, видимо, не хочется говорить при незнакомых людях.
Что ж, если гора не идет к Магомету… Алексей позвонил в обеденное время в Институт физики, в приемную академика Марьясова: может, снова кофе с коньяком пьют?..