— Они жили отдельно, в городе. Но в какой-то момент переселились в коттедж. Не знаю, когда именно это произошло, и что уж там они пытались предпринять, но бабка вдруг подхватила вирус сумасшествия моей мамочки, — ответил Кейран. — А после гибели матери Полин вообще погрузилась в эзотерические дебри, и уже в свою очередь окружила меня удушающей опекой. Правда, в комнатушке больше не запирала, — раздавшийся смешок больше похож на хриплый кашель. — А в итоге… В итоге, я был не из тех пацанов, которые носятся по улицам и творят положенные им по возрасту глупости.
— А Джек? — напряженно проговорила я. — Что же он?
— Насколько я знаю и помню, Джек боролся, как мог. С дочерью. Потом с женой. И постоянно со своим долгом мужа, отца и деда. И при этом был не самым счастливым мужчиной. Это еще мягко говоря.
Мне захотелось обнять Кейрана, вцепиться в него, что называется, мертвой хваткой, и не отпускать до тех пор, пока горечь в его спокойном голосе не исчезнет, растворившись в прошлом без малейшего следа.
— Дед любил другую женщину. Бабка любила другого мужчину. Но они были вынуждены оставаться вместе. Сначала из-за матери, которая, будучи совсем девчонкой, принесла в подоле детеныша, рожденного невесть от кого. Потом из-за меня, сиротинки. Разойдись Джек и Полин, с кем бы остался я? Со странной бабкой? Или с дедом, которого нарушенное чувство долга подкосило бы много раньше, чем это случилось?
Кейран отмахнулся от вьющихся у лица мошек.
— Я не злюсь на них и не жалуюсь. Мне, в общем-то, неплохо жилось, — спокойно продолжил он. — У меня было все, что может понадобиться ребенку. Не было лишь свободы. И причина, по которой мне в ней отказали, до сих пор неизвестна. Но, признаться, теперь я и знать этого не хочу.
— А Джек? Он что-нибудь пытался объяснить тебе? — осторожно спросила я.
— Пытался, — у Кейрана вырвался смешок, — как это может делать только Джек. Трепаться обо всем и ни о чем. Выдавать череду пространных, филосовски-назидательных фраз. И за ними — ничего конкретного. Еще поерничает, похохмит и все заморочки вдруг покажутся высосанными из пальца. Послушаешь его и живешь дальше.
— Не так уж плохо, — заметила я.
— Это точно. Благодаря, наверное, именно деду у меня не поехала крыша от всех этих странностей.
Кейран посмотрел на меня, прищурившись.
— Страшно? — спросил он.
— От чего именно мне должно быть страшно?
— С кем ты оказалась в темном-темном лесу. Сейчас заведу в чащу подальше, изнасилую три раза и брошу.
— Господи, и к чему ж совершать такие сложные маневры? — вырвалось у меня. — Привозить в отель, потом в лес тащить.