— Я не особо любопытная. Но это не значит, что мне неинтересно… знать и понимать.
— И что бы ты хотела понимать?
— Прямо сейчас мне все понятно, — ответила я. — Но в определенные моменты хотелось бы понимать чуточку больше саму себя. Тебя. И всех, кто мне дорог. Чтобы знать, как лучше помочь, утешить, порадовать.
Кейран ничего не сказал на это, только посмотрел куда-то перед собой, губы его тронула рассеянная улыбка.
— У меня была странная семейка, — заговорил он. — Мать родила меня, едва ей исполнилось восемнадцать. Кто являлся отцом, моя родительница не поведала. А из потенциальных папаш никто так и не объявился и, как говорится, не взял на себя ответственность. Джек и Полин стали бабкой и дедом в неполные сорок. А мне не исполнилось и пяти лет, когда маменька свела счеты с жизнью. Вот такая краткая биография в цифрах, но не вся эта арифметика понятна.
Негромкий баритон Кейрана звучал, сливаясь с музыкой леса, давая понять, что все, что он собирался сказать, может быть рассказано именно здесь и только сейчас.
Кейран осторожно отвел со своего пути ветку, оплетенную паутиной. Тонкие нити дрогнули, прозрачно блеснули в солнечных лучах. С листвы скатилась капелька влаги и, разбившись от соприкосновения с паутиной, оросила ее брызгами, украсивших сплетение тончайших нитей тысячами крошечных сверкающих бисеринок.
— Если спросить меня, что я помню о матери, — продолжил Кейран, крепче сжимая мою руку, — то скажу — ничего. Но это будет вранье, потому что кое-что я помню. И эти воспоминания до сих пор сбивают с толку.
Он посмотрел на меня. Во взгляде немая просьба — «не говори ничего, не спрашивай, дай сказать самому…»
Я кивнула. Не удержавшись, поднесла его руку к своему лицу, на миг прижала костяшки напряженных пальцев к щеке и поцеловала. Кейран тут же проделал то же самое с моей рукой. Только он еще нежно куснул мои пальцы, заставив резко втянуть воздух и на миг затаить дыхание.
— Я помню, как мать прятала меня в маленькой комнатушке на втором этаже. Запирала там, как маньячка. Не подумай, она не обижала меня, — поспешно добавил Кейран, заметив, как я напряглась, — Думаю, она любила меня. Может быть, даже слишком любила. Заваливала игрушками, лакомствами. Проводила со мной столько времени, сколько могла. Днем и ночью. Просто почти никуда не выпускала. Это туманные воспоминания, скорее похожи на отдельные картинки. И на очень сильные ощущения, которые не притупляются с годами.
— Но как же так… А Джек и бабушка? — вырвалось у меня. — Они разве не знали этого? Они жили с вами?