| As my guardian, father, brother, counselor, as in fact my whole world, he was forever testing me. | Мой опекун, отец, брат, советчик - в сущности, все на свете, он постоянно испытывал меня. |
| We walked around the gibbet, I remember, with Ambrose prodding and poking with his stick; and then he paused and lit his pipe, and laid his hand upon my shoulder. | Помню, как мы обошли виселицу кругом, и Эмброз постукивал по ней тростью. Потом он остановился, раскурил трубку и положил руку мне на плечо. |
| "There you are, Philip," he said, "it's what we all come to in the end. | - Вот, Филипп, - сказал он, - что ожидает нас всех. |
| Some upon a battlefield, some in bed, others according to their destiny. | Одни встретят свой конец на поле боя. Другие - в постели. Третьи - где будет угодно судьбе. |
| There's no escape. | Спасения нет. |
| You can't learn the lesson too young. | Чем раньше ты это поймешь, тем лучше. |
| But this is how a felon dies. | Но так умирает злодей. |
| A warning to you and me to lead the sober life." | Пусть его пример послужит тебе и мне предостережением, ибо человек никогда не должен забывать о трезвости и умеренности. |
| We stood there side by side, watching the body swing, as though we were on a jaunt to Bodmin fair, and the corpse was old Sally to be hit for coconuts. | Мы стояли рядом и смотрели на раскачивающийся труп, словно пришли развлечься на бодминскую ярмарку и перед нами висел не покойник, а старая Салли, и меткий стрелок получал в награду кокосовый орех. |
| "See what a moment of passion can bring upon a fellow," said Ambrose. | - Видишь, к чему может привести человека вспышка ярости, - сказал Эмброз. |
| "Here is Tom Jenkyn, honest and dull, except when he drank too much. | - Это Том Дженкин, честный, невозмутимый малый, пока не напьется. |
| It's true his wife was a scold, but that was no excuse to kill her. | Жена его действительно была на редкость сварлива, но это не причина, чтобы убивать ее. |
| If we killed women for their tongues all men would be murderers." | Если бы мы убивали женщин за их язык, то все мужчины стали бы убийцами. |
| I wished he had not named the man. | Я пожалел, что Эмброз назвал имя повешенного. |
| Up to that moment the body had been a dead thing, without identity. | До той минуты он был просто мертвецом, безликим и безымянным. |