| Тогда, может быть, я с легким сердцем открывал бы рано утром окно, разглядывал бы босоногих детей, играющих в сточной канаве, бросал бы им монеты, как зачарованный прислушивался бы к новым для себя голосам и звукам, бродил бы ночами по узким улочкам и со временем полюбил бы их. |
| As it was, I looked upon what I saw with indifference, passing to hostility. | Теперь же я на все смотрел равнодушно, а то и враждебно. |
| My need was to reach Ambrose, and because I knew him to be ill in a foreign country my anxiety turned to loathing of all things alien, even of the very soil itself. | Меня привела сюда необходимость найти Эмброза. Он болен - болезнь сразила его в чужой стране; одного этого было достаточно, чтобы тревога вызвала во мне отвращение ко всему, связанному с этой страной, к самой ее земле. |
| It grew hotter every day. | С каждым днем становилось все жарче. |
| The sky was a glazed hard blue, and it seemed to me, twisting and turning along those dusty roads in Tuscany, that the sun had drawn all moisture from the land. | Лазурное небо слепило глаза; карета бесконечно петляла по пыльным дорогам Тосканы, и мне казалось, что солнце выпило всю влагу из земли. |
| The valleys were baked brown, and the little villages hung parched and yellow on the hills with the haze of heat upon them. | Долины побурели от зноя; маленькие, опаленные солнцем деревни желтыми пятнами лепились по склонам холмов, плавающих в раскаленном мареве. |
| Oxen lumbered by, thin-looking, bony, searching for water, goats scuffed by the wayside, tended by little children who screamed and shouted as the coach rolled by, and it seemed to me, in my anxiety and fear for Ambrose, that all living things were thirsty in this country, and when water was denied they fell into decay and died. | Тощие, костлявые волы понуро бродили в поисках воды, по обочинам дороги щипали траву облезлые козы, которых пасли ребятишки, провожавшие дилижанс пронзительными криками, и мне, объятому тревогой и страхом за Эмброза, казалось, что в этой стране все живое страдает от жажды и, если не найдет глотка воды, погибает. |
| My first instinct, on climbing from the coach in Florence, as the dusty baggage was unloaded and carried within the hostelry, was to cross the cobbled street and stand beside the river. | Выйдя из дилижанса во Флоренции, я, движимый природным инстинктом, не стал дожидаться, пока сгрузят и отнесут в гостиницу мой пропыленный багаж, пересек мощенную булыжником улицу и остановился у реки. |
| I was travel-stained and weary, covered from head to foot with dust. |