Ая села. Увидев, кто звонит, не могла оставаться спокойной, начала ходить по комнате туда-сюда, долго не брала трубку, а потом ответила и, услышав его голос, села. Шлепнулась на подвернувшийся стул. Ноги разом перестали держать.
Она тоже думала. Вспоминала. Выдав Косте в тот вечер тайну, выплеснув глубоко, казалось бы, похороненное, не могла не вспоминать и не думать. У неё никак не хотело выходить из головы выражение его лица и «я приезжал». Когда? Куда? И возможно ли было, чтобы отчим упустил возможность уколоть её этим?
— Хорошо, — согласилась, и на том конце провода раздался облегченный выдох.
— Буду говорить и спрашивать по делу. Пожалуйста, отвечай. Знаю, что проеду танком, проведу сквозь тело раскалённый прут, но отвечай. Это так… я с тобой, милая. Что бы ни случилось.
— Уже поздно и хочется спать.
Костя поднял голову, чуть оторвав от уха телефон, закрыл глаза и будто в воду прыгнул:
— Почему ты не могла вернуться домой?
— Отчим.
— Я знал, что между вами царило непонимание, но ведь он и твоя мать — семья, единственно близкие люди.
— Нет. Никогда он не был близким.
Костя хотел было рассказать, как тот переживал за дочь: регулярно звонил, посылал людей, деньги, но не стал. Его рассказ не являлся поводом для ссоры и мог подождать.
— Что именно было не так? Я спрашиваю не ради праздного любопытства, я должен все понять.
— Зачем?
Хороший вопрос.
— Должен. Должен! Я… иначе мне… мне по-другому — никак. Если ты не захочешь помочь, я все равно докопаюсь до правды, но тогда инвалидов станет больше и времени вагон уйдет, а я не хочу отрывать от нас ни одной лишней секунды!
— Он позволял себе действия, не приемлемые для близкого родственника, тем более для отца, каковым все его считали. Каковым он сам себя считал.
— Опиши эти действия, — попросил, запнувшись и чувствуя, как жаром опалило грудь. Покраснел весь, даже уши загорелись.
— Я видела, что он меня хочет, как женщину, владеть безраздельно. Я пела раньше у друга… вернее там, где Славка работал.
— Помню.
— Ну а отчим специально устраивал показ меня своим знакомым: влиятельным толстосумам, тем, в ком был заинтересован. Хотел, чтобы я стала его особым приобретением. Как, например, в коллекции бабочек или марок, или машин, есть одна среди многих — самая ценная, любимая, отличающаяся ото всех. У отчима — я, да ещё и живая. Ты же знал, что тогда, зимой, я ушла из дома именно из-за него.
— Да, но я не знал, что послужило истинной причиной.
— Не знал или не хотел знать?
— Ты же была… Господи, Ая! Ты же никогда не рассказывала, как я должен был догадаться?! — пауза. — Он… смог?