Артмаэль немного отодвинулся, приподнял лицо жрицы за подбородок, склонил голову для поцелуя, но на полпути замер. Выпрямился и простился:
– Светел твой день, Шиада.
– Богиня в каждом из нас, в сердце и разуме, на земле и на небе, Артмаэль, – ответила она доброжелательно.
Со дня Наина Моргот прошло много месяцев. И храмовница, вернувшись на Ангорат, уже восседала в высоком кресле охранительницы Дуба и Пруда, когда Шиада стала терзаться вопросом, почему ей, в ее семнадцать лет, до сих пор отказано в участии в Нэлейме. Однажды она осмелилась спросить храмовницу, и Нелла ответила, что некому пока доверить дочь Сиринов и Страбонов. Две королевские крови замешаны в ней, Шиаде, и меньше короля для первого брака она недостойна, сказала владычица Ангората. Шиада поблагодарила за ответ, а уединившись в комнате, принялась горячо молиться, чтобы встреча с мужчиной настигла ее как можно позже, – ведь это давало шанс, что умрет Удгар Тандарион, уже немолодой правитель Архона. И, стало быть, королем державы, пуще других почитающих Праматерь, станет Агравейн.
Тогда… Шиада убоялась собственной дерзости… тогда, возможно, он станет и ее королем.
Девушка вряд ли любила его, но всем сердцем стремилась к нему. Что-то неуклонно, день ото дня, заставляло мыслями возвращаться к гиганту, чей перстень, подвязанный шнурком, висел на груди рядом с лунным камнем.
Лето Шиадиных семнадцати едва занялось, когда жрица получила известие о смертельной болезни матери.
«Приветствую тебя, дочь. Уж не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, но если это случится, то заклинаю тебя: внемли моим словам и безо всякого промедления приезжай домой. Твоя мать при смерти и желает видеть тебя. Даже если ты не успеешь к тому времени, когда она отдаст душу Богу, все равно приезжай – на похоронах ты сможешь проводить ее и попросить прощения, что дважды оставила. Я знаю, жриц учат, что смерть – продолжение жизни, но молю, отдай дань уважения и истинной религии, почти свою мать.
Ты, может, удивишься, как тверд я в словах об ее смерти, в то время как мне следовало бы уповать на лучшее, но – увы! Ни один из лекарей не способен уже поднять ее на ноги. Больше того, Мэррит жаждет избавления.
Признаться, мы надеялись, что ты, воспользовавшись своим чудесным зрением, сама увидишь, что нужна матери, или, по крайней мере, как жрица услышишь мысли другой жрицы, которая повторяет твое имя уже второй месяц. Но, видно, замыслы Богини тебе недоступны, иначе как объяснить то, что ты, видя смерть родной матери, не пожелала откликнуться?! Изо дня в день мы ждали твоего возвращения, а в итоге все равно пришлось диктовать послание писцу, дабы обратить твое внимание, что ты нужна в реальном мире.