— Вы около года не работаете вместе. До этого она шесть лет была твоей напарницей.
— Да. Мне сказали, что месяц назад Инга пропала во время экспедиции.
— Ага, — в голосе отца Янат с удивлением услышала неприкрытый сарказм, — помниться, раньше тебя ее судьба особо не волновала. Вы плохо расстались. Она избегала общения. Контактер, по ее же мнению, не может быть совсем без «башни». И дороги ваши из-за такой мелочи разошлись. Все это ты рассказывала мне спокойно, равнодушно и с эдакой гадкой ухмылочкой. И вдруг, ее жизнь в одночасье стала тебе небезразлична?
Янат смутилась, начала было оправдываться, прежде чем почувствовала подвох и оборвала себя:
— Все же шесть лет рядом что-то да значат, пап. Мы же какое-то время были подругами и какого черта? Я что, должна плюнуть, растереть и забыть? Эээ…стоп! Хватит ловить меня на живца. — Она насупилась и скрестила руки на груди, — Я уже достаточно большая девочка, чтобы объяснять мотивы своих поступков. В общем, дело обернулась так. Два дня назад меня вызвал Кривленко, сказал, я получаю новое задание. Вхожу в состав одной внеочередной экспедиции, чья цель найти не только Ингу, но других пропавших при таинственных обстоятельствах людей. К тому же там проводятся обширные научные изыскания, программа рассчитана на много лет. Опыты ассимиляции, контакты. Все мое.
— Планета давно изучается, говоришь? Плюс расследование несчастных случаев? В чем подвох? — внезапно голос отца стал очень напряженным, а в его взгляде (нет, не может быть) Янат разглядела хорошо скрываемый страх.
— В планете. Навь.
— Нет, — сухо и совершенно без эмоций произнес он.
— Я…
— Нет, — перебил отец, и его губы на мгновение сжались так плотно, что превратились в линию, — я приложу усилия и задействую все свои связи, чтобы ты туда не полетела.
— Ты не можешь! — Ее горячей волной накрыли гнев и раздражение. Янат сдержалась и не сорвалась на крик, но голос ее зазвучал ломко, — это моя жизнь! Мне уже тридцать. Пора бы смириться с тем, что по всем законам я сама вольна принимать решения. Папа, я не совета у тебя прошу. Я ставлю тебя перед фактом!
— Нет, — грубо и окончательно.
Вдруг, ее осенило. От понимания и ярости по коже волной побежали мурашки:
— А что ты сделаешь? — тихо спросила Янат.
Отец молчал, но она видела, как от напряжения побелели костяшки его пальцев.
— Пожалуйста, — выдавил он. Но Янат не хотела ни компромиссов, ни доводов логики. Когда на нее давили, ей срывало крышу:
— Что сделаешь? — сердито выкрикнула она, — отдашь ученым? Запрешь в лаборатории? Опять? Почему такая реакция, папа? Я связалась с тобой, чтобы ты помог мне, а не выкручивал руки. Кривленко лгал мне в глаза, говоря о поездке, как о ничего не значащей прогулке под луной. И я впервые видела, чтобы кто-то так откровенно изворачивался, обходя острые углы вопросов. Что там? Что такого страшного находится на этой планете?