Тут парень встает с лавки с совершенно обалдевшим видом и говорит Тарасову:
— Анатолий Владимирович, простите, но я сегодня вообще не играл.
Что делает Тарасов? Он в ту же секунду приспускает штаны, берет чью-то клюшку, протягивает ее этому парню и говорит:
— Бей по заднице старого дурака. Но вы же выиграли!!!.
Еще одну историю мне рассказывал сам Тарасов. В Москве прямо напротив ЦСКА была пельменная. А от метро вдоль Ленинградского шоссе шел широкий сквер — с лавочками. Утром Анатолий Владимирович брал газетку, садился на лавочке, делая вид, что читает, а сам наблюдал за тем, как его игроки идут на тренировку. Потом приходил следом за всеми и мог сказать тому или иному игроку: «Домой сейчас придешь — скажи, что я полтинничек с тебя снял. За пельменную». Игрок, естественно, в расстройстве: «Анатолий Владимирович, за что? Я же только молока выпил». А тот в ответ: «Я знаю, после чего молоко по утрам пьют…».
Подобных приемчиков у него было множество. Причем рождались они абсолютным экспромтом.
Еще в команде существовало такое поверье: если Анатолий Владимирович начал кого-то обнимать, как-то проявлять к игроку повышенное внимание — все! Считай, человек встал в очередь на увольнение. Или как минимум Тарасов не включит его в состав на игру. Поэтому если тренер начинал к кому-то приближаться, все старались тут же убежать от него подальше. Вот эту интригу, позволяющую постоянно держать игроков в тонусе, он умел выстроить блистательно. Понимал, что команда, которая выходит на игру без какого-то внутреннего конфликта, она мертвая.
* * *
Первую анонимку на меня написали, как раз в связи с хоккеем, правда, случилось это не когда я работал в «Динамо», а несколько позже, после моего возвращения в Спорткомитет. Администратором сборной команды длительное время работал Анатолий Васильевич Сеглин, которого в хоккейном мире все называли Папа. В молодости Сеглин судил матчи, но настоящим его призванием была хозяйственная деятельность.
Во времена моего детства существовала оперетта «Белая акация», одним из героев которой был персонаж Яшка-Буксир. И там был эпизод, от души пронизанный таким, знаете ли, одесским фольклором. Этого Яшу спрашивают:
— А ты что не в море?
Артист в этот момент протягивал руки вперед и говорил приблизительно следующее:
— Видите эти мозолистые руки? Это те самые руки, через которые на суше проходит все: от сапог и бушлатов до сливочного масла. И я таки вас спрашиваю: на хрен мне сдалось ваше море?
В хоккее все точно так же проходило через Сеглина — от клюшек, до машин и квартир. Помимо этого он любил контактировать с представителями мира искусства, торговли, откуда было рукой подать и до криминальных сфер. В своей епархии Анатолий Васильевич был, как говорится, царь, бог и воинский начальник. Когда человек бесконтрольно занимается хозяйственной деятельностью столько лет, разумеется, начинают возникать ситуации, которые вызывают много нареканий.