И вот однажды встал вопрос о замене Сеглина. Принимать решение пришлось мне, а спустя неделю в ЦК КПСС пришла анонимка, которую оттуда переслали в КГБ. Речь шла о том, что я поставил на пост администратора команды своего «динамовского» человека, что вся квартира у меня отделана ценными породами дерева — из черенков хоккейных клюшек… Я хохотал тогда долго.
Речь шла тогда об Александре Стеблине, которого я действительно взял из «Динамо», куда в свое время пригласил по просьбе Юрзинова как раз на должность администратора команды.
Еще одна жалоба, уже не анонимная, была написана на меня примерно тогда же. Ее автором был один из заместителей Грамова Валентин Сыч.
Исторически у нас с Валентином Лукичом сложились очень интересные отношения. Он был немножко постарше меня, но пришел в спорт совершенно иным путем — из ЦК комсомола. Познакомились мы в Свердловске на Спартакиаде народов СССР, много общались, вели какие-то общие разговоры о спорте. До моего прихода к Грамову зампредом зимние виды спорта курировал как раз Сыч. Когда эту обязанность вменили мне, видимо, у Валентина Лукича и сложилось впечатление, что я как-то его подсиживаю. Хотя решение принадлежало не мне и, как оказалось позже, не Грамову. Конечно, как любой нормальный человек, Сыч сильно переживал по этому поводу.
А лет шесть спустя, когда из Спорткомитета я снова вернулся в «Динамо», встал вопрос о переизбрании президента биатлона и одной из кандидатур на этот пост был Валентин Лукич. Ко мне тогда приехал наш олимпийский чемпион Виктор Маматов — узнать, подержит ли «Динамо» кандидатуру Сыча. Я тогда осторожненько сказал, что сам против Валентина Лукича ничего не имею, просто он и биатлон представляются мне как бы не очень сопоставимыми понятиями.
Через две недели в адрес Комитета госбезопасности пришла докладная записка, где Валентин Лукич написал: мол, Сысоев преследует меня уже не первый год, я в связи с этим теряю какую-либо уверенность, мне везде преграждают путь…
Меня пригласили на разбор, дали почитать, я пожал плечами. На этом все и закончилось.
* * *
После того, как Владимир Владимирович был официально утвержден в должности старшего тренера хоккейного «Динамо», началась, как я тогда говорил, моя внесемейная горячая любовь с хоккеем. Заниматься им приходилось по восемнадцать — двадцать часов в сутки, то есть собственную семью я тогда не видел вообще. Плотность календаря требовала почти постоянного присутствия на сборах команды, параллельно с этим нужно было отслеживать и координировать всю работу по созданию базы. Третье — работа с тренером, поскольку в профессиональном плане Юрзинов только становился на ноги. Формирование всего, что он хочет видеть вокруг себя. Работал Юрзинов очень скрупулезно, но всегда был непростым в общении, очень закрытым. Вещь в себе.