В сущности, она хотела всего того, что хочет большинство женщин: иметь рядом надежного и заботливого мужчину, согревающего ее своим телом, точно в мороз нежные цветы для любимой женщины, которые несут, спрятав на груди под полурастегнутой курткой и мохеровым шарфом. Она хотела благополучия и любви.
Сначала их дни были полны безмятежного взаимопонимания, когда нежность переполняла обоих, и они думали: «Неужели чудо возможно?» Экстазы обладания и гордости поднимали их над землей, и они с усмешкой наблюдали за суетной и муравьиной жизнью других, думая, что эта чаша их минует. Они так сильно и бережно прижимали друг друга к себе, словно бежали друг к другу издалека — и вот наконец добежали и можно обняться.
Дни безмятежного, как отпускной солнечный день на даче, взаимопонимания чередовались с приступами отчужденности и неприязни, которые быстро проходили, как грибной дождь.
Беременность Вика переносила тяжело. Ей все время хотелось спать, она была вялая и безразличная ко всему, ее постоянно мучила тошнота: почти совсем не могла есть — проглотив две ложки пищи, тут же бежала в туалет, зажав рот; отекали ноги, лицо опухало так, что казалось неживым, будто у надутой куклы. Серые мешки под глазами, похожие на вздувшуюся штукатурку на грязной побелке потолка, не пропадали ни на день. Замучила родных просьбами купить то икры, хотя бы из минтая, то персиков, то черешни, то ветчины, которых ей почему-то хотелось чаще всего ночью. Она стала очень раздражительной и срывалась на всех домашних. Чтобы как-то поддерживать себя в равновесии, вспомнила первого мужа — и теперь релаксировала под грудной женский голос, уверяющий, что она качается, как в колыбели, в гамаке на даче под разливы соловьиных трелей. Она почти мгновенно проваливалась в сон, услышав «колыбельную» аутотренинга. Глеб заходил в спальню и видел почти каждый вечер одну и ту же картину: жена спала, положив ладонь под щеку и прижимая к груди плюшевого слоненка.
Вика была совершенно не готова стать матерью, ей нравилась ее работа, не была еще закончена кандидатская, и она не чувствовала в себе пока никаких материнских чувств. Одна растерянность: только что она принадлежала себе — и вот уже еще не родившийся ребенок по частичке забирает от тебя. Ей так хотелось побыть любимой и насладиться неожиданно открывшимся ей миром гармонии, где она чувствовала себя точно в цветущем вишневом саду. Они собирались поехать в этом году путешествовать по Средней Азии, но замучившие ее токсикозы вынудили изменить планы, и ей было очень обидно.