— Эй, циркач! Ты чего это руками размахался? Физзарядку делаешь или может кого обнимаешь? — сосед по палате, весёлый мужик, который по пьянке грохнулся с крыши на даче, стучал костылями у приоткрытого окна. — А я вот решил наши апартаменты проветрить…
Пашка присел на кровати, всё ещё находясь в плену чудесного сновидения. Он постепенно приходил в себя, спускаясь «из поднебесья» на грешную линолеумную землю больничной палаты. Настроение было неопределённым: ни хорошо, ни плохо. За окном погода, видимо, тоже не определилась.
— Нога и таз ломят — к дождю! — сосед, глядя в окно, попытался сделать прогноз на наступивший день. — Или к солнцу! — и весело заржал, радуясь собственной шутке. — Пойду покурю, втихую, в сортире. Если придёт обход, я — в душевой, о'кей? — сосед, как раненый Буцефал, грохоча деревяшками старых костылей без резиновых наконечников, поскакал в туалет «убивать лошадей».
Пашка попробовал немного покрутить из стороны в сторону корпус, делая что-то похожее на зарядку. На самом деле проверил: насколько он в порядке. Первые дни пришлось спать полусидя. Рёбра нещадно болели. Корсет, который «смастерил» хирург, мешал толком вдохнуть. Остальное вроде было в порядке.
В дверной проём палаты просунулась взлохмаченная голова Захарыча. Иней неумолимого времени густо осыпал его некогда чернявую голову, оставив местами островки тёмных прядей. Выходец из потомственных донских казаков, в своё время, Никита Стрельцов был видным кавалером.
— Па-аш! Привет! — Захарыч, как-то боком, с опаской, оглядываясь на не занятые койки шестиместной палаты хирургического отделения, вошёл в помещение. — Чёй-то никого? Ещё позавчера тут был аншлаг…
— Да вы тут всех распугали! — больной попытался улыбнуться. — Элик с пацанами тут столько шуму наделал, все сразу выздоровели! — Пашка вспомнил вчерашний визит своих джигитов. — Эльбрус обещал «всэх зарэзать!», если меня будут плохо лечить.
— Этот может! — Захарыч тоже заулыбался, представив себе вчерашнюю картину в исполнении шумного Элика. Если тот начинал «кавказский спектакль», то играл весьма убедительно…
— Тут не держат особо — день-два и на выписку. Остаются только «тяжёлые». Так что, Захарыч, мы тут пока вдвоём кукуем. «Коллега» в душе… Курит. Рад тебя видеть, привет! — Пашка осторожно протянул руку своему наставнику.
— Ну и пусть дымит, на здоровье! — сострил Стрельцов. — Ты-то как? На-ка вот, апельсинчиков, в них, говорят, витамины. — Захарыч, в белом халате, как здоровенная суетливая наседка, торопливо поправил сползшее одеяло, подоткнул его под ноги своего подопечного и развернул кулёк, рассыпав по кровати оранжевые плоды далёкой страны.