– Что ж, Джорджина, судя по всему, не переменилась. Как была душемучительницей, так ей и осталась. Я, если честно, считаю, что у Каролины случился рецидив по ее вине. Джорджина, вероятно, разбередила старую рану.
– Налей мне, Лоуренс, – попросила Хелена.
– Чего именно?
– Того же, что себе.
Лоуренс налил ей виски и не стал разбавлять, причем она не возразила.
– Что тебя беспокоит, милая? Что понадобилось Джорджине на этот раз?
– Не знаю. Она пришла рассказать мне кое-что.
– Как всегда, заявила, что считает это своим долгом? И что же она рассказала о Каролине?
– Совершенно верно, она так и сказала про долг. О Каролине она почти не рассказывала, но поведала мне невероятную историю про то, что мама занялась каким-то жутко преступным делом. По ее словам, мама укрывает краденое.
– Господи, откуда у нее такие сведения?
Хелена чувствовала свою вину. Она не представляла, как рассказать Лоуренсу о том, что совершила ее протеже.
– Не представляю, Лоуренс, как тебе рассказать. Я подумала, что она переменилась. К тому же у нее имелось оправдание. Каролина не оставила им своего адреса. Джорджина утверждает, что письмо пришло на другой день после отъезда Каролины. Джорджина взяла на себя смелость вскрыть письмо исключительно с одной целью, как она утверждает, – узнать адрес отправителя, чтобы возвратить письмо. И выяснила, что письмо от тебя. Она его прочитала – обязана была прочитать из чувства долга передо мной. Понимаешь, Лоуренс, у нее на все готово оправдание.
– Но это противозаконно! Никто не имеет права вскрывать письмо, адресованное другому лицу. Это могут сделать только на почте, и то если невозможно установить адрес получателя. Но и в этом случае разрешается только ознакомиться с подписью отправителя и указанным в письме адресом. Никто, решительно никто не имеет права читать письмо, адресованное другому лицу.
Лоуренс порядком рассвирепел.
– Я ей так и сказала. Лоуренс, дорогой мой, я волнуюсь.
– Что она имела в виду, заявляя, что чувство долга перед тобой заставило ее прочесть мое письмо Каролине?
– Не знаю. Возможно, она решила, что в ваших отношениях есть что-то, о чем я не знаю. Ну тут я ее и наставила на правильный путь.
– Ты ей сказала, что ее поступок – серьезное преступление?
Лоуренс пил уже третью порцию виски.
– Тише, милый, – сказала ему мать, словно унимая ребенка. – Не знаю, можем ли мы позволить себе обвинять Джорджину Хогг в преступлении. Ты должен мне рассказать все, что знаешь про бабушку. Нужно было сразу же рассказать.
– Хогг показала тебе письмо или только передала, что я в нем написал?