— Ты продал пережитое нами.
Она и сама не знает, почему сейчас об этом думает, но она об этом думает и чувствует, как появляются слезы. Только это в ее жизни было чистым и прекрасным.
— Что?
— Эдмунд показывал мне договор…
Йоахим перебивает ее.
— Постой. Это не так, — говорит он и начинает рассказывать о своих злоключениях, пододвигаясь к ней все ближе и ближе.
Он говорит настолько сбивчиво, что трудно уследить за нитью его повествования о том, как он нашел Луизу, о несчастных проститутках, которых забивают до полусмерти или даже до смерти, о подвале, о том, зачем ему понадобились деньги, о крюке в стене и ржавчине в сумке, о печи, о Луизе.
— А зачем? — спрашивает его Елена.
— Что «зачем»?
— Зачем ты все это делал?
— Потому что я тебя люблю.
Он отвечает так, словно это является самым очевидным фактом в мире, а она спросила его, сколько будет два плюс два.
— И я знаю, что ты ее не убивала, — заявляет Йоахим. — Ты ведь и мухи не обидишь. А вот зачем ты себя оговорила?
Он смотрит на нее в ожидании ответа.
Она долго ничего не отвечает. Но он ждет.
А может быть, единственно правильным было бы рассказать правду, какой бы отвратительной она ни была? Елена делает глубокий вдох, прежде чем приступает к рассказу.
Сначала слова выходят медленно и вымученно, и время от времени она замолкает. Но потом речь начинает литься свободно, и Елена повествует обо всех чувствах, которые испытывала, об этой ужасной правде, об Эдмунде и Каролине, о детях. О кровосмешении, об омерзительных тайнах семьи Сёдерберг.
Чем ближе к развязке повествования, тем чаще она останавливается. И вот, рассказав обо всем, она замолкает. Сейчас, когда он все это знает, когда он слышит, что женщина, которую он знал и которой верил, — убийца, всему наступит конец.
И все-таки она рассказывает все, как было. Что она помнит Луизу и что она ее убила. Что она еще не может вспомнить все подробности, но это всего лишь вопрос времени.
— Память начинает возвращаться ко мне. Мало-помалу, медленно, но я вспомню, я в этом уверена, — тихо говорит Елена.
Йоахим внимательно смотрит на нее. Пока она рассказывала, его рука пробралась к ней под одеяло, и он теперь держит ее за руку.
Елена запуталась. Почему он не отпускает ее руку? Почему не забирает свою обратно? Почему он не испытывает чувства отвращения, презрения, а задумчиво смотрит на нее? Никакой злости, а только задумчивость. Он качает головой.
— Более двадцати пяти лет я выдумывал истории, я жил выдумыванием этих историй… Никакая выдуманная история не может превзойти ту ложь и недомолвки, которые бывают в реальных семьях. Никакая.