— Спасибо, святый отче.
— Взял ли с собой духовного отца, сын мой?
— Да, святый отче, со мной едет игумен Марк.
— Ну, Марк добрый человек, свою службу ведает знатно.
Узнав о приезде великого князя во Владимир, на следующий день явились туда суздальские князья — братья Александр и Константин. Эти в один голос стали отговаривать Михаила Ярославича от поездки в Орду:
— Неужто не понимаешь, что там Юрий тебе петлю приготовил?
— Понимаю, братья, все понимаю. Но я хочу оправдаться перед Узбеком.
— Эх, Ярославич, да пустят ли тебя к хану-то,— говорил Александр Васильевич,— Там тебя уж так обгадили, что Узбек захочет ли слушать тебя.
— Он ко мне был очень милостив.
— Был, князь Михаил, был. А теперь, может, алкает крови твоей. Пошли лучше кого из сыновей за себя. Минет гнев ханский, поедешь и сам.
Дружно отговаривали великого князя и бояре владимирские: не езди, побереги живот свой. Невольно задержался во Владимире Михаил Ярославич, столь искренне были здесь явлены опасения за его жизнь. Все это размягчало сердце, заживляло душевные раны: значит, кому-то он еще нужен, кто-то искренне желает добра ему.
Но вот во Владимир явился от хана посол Ахма с отрядом татар. И хотя получил он от князя Михаила щедрый подарок, это никак не смягчило его требования:
— Князь, наш царь требует тебя к себе немедленно. Если не явишься в течение месяца, то на Русь будет наслана Орда.
— Я уже еду, Ахма,— вздохнул князь.— Скажи, за что так гневается на меня хан?
И хотя ханский посол не обязан был объясняться перед провинившимся русским князем, но подарок сделал свое дело.
— Скажу тебе честно, князь, тебя оговорили Юрий и Кавгадый, они сказали хану, что ты, собрав с княжеств выход, собирался бежать в немцы и даже в Рим.
— Бог мой, какая чушь. Неужто Узбек им поверил?
— Не знаю, князь. Но он велел позвать тебя и сказал, что если они тебя оклеветали, то он накажет не тебя, а их.
— Спасибо, Ахма.
— За что?
— За то, что открыл глаза мне. Ты мне камень с души свалил. Видит Бог, я чист перед ханом. Я завтра же выезжаю. Скажи, где сейчас Орда?
— Кочует на полудень. Езжай вдоль Дона, найдешь ее у устья.
— Ты едешь со мной?
— Нет. Я останусь до снега. У меня есть еще дела.
«Дела» татарских послов были известны Михаилу. Надо пограбить, ополониться и только тогда возвращаться. К этому всегда вели их появления на Руси, если кто-то из удельных князей не догадывался отдариться. След за собой послы обычно оставляли кровавый.
Поднявшись чуть свет, князь приказал готовиться к отъезду и позвал к себе сыновей.
— Ну что, дети мои, слава Богу, вы уж взрослые теперь. Мне не страшно за вас. Не знаю, сулит ли мне Бог вернуться, но если случится в Орде голову сложить, то ты, Дмитрий, сядешь во Твери в мое место, ты, Александр, возьмешь в удел Холм и Микулин. Младшие пусть живут при тебе, Дмитрий. Заклинаю вас, не ссорьтесь меж собой. Держитесь друг за дружку. Не берите пример с детей Александра Невского, грызшихся меж собой, псам подобно. Только в крепкой дружбе братской будет ваша сила. Начнете ссориться, задавит вас Москва.