— А что подарить ему?
— Не знаю, сынок. Посоветуйся с пестуном. Кстати, и всегда говори ему, куда идешь.
— А я сказал ему, что к тебе.
— Вот и правильно. Да не забудь пригласить Настю с мужем на пир. Для чади столы на дворе ладят.
Княжич выбежал на улицу. Кормильца нашел у конюшни, он расседлывал коня.
— Александр Маркович, я хочу к кормилице зайти, на пир их позвать.
— Ступай, Михаил Ярославич, ныне ради постригов твоих ты волен кого угодно приглашать. Навести мамку, порадуй.
— А что мне подарить Сысою, Александр Маркович?
— Сысою? А зачем?
— Ну как же? Меня вон мечом опоясали, а ему, чай, обидно станет.
— Хых,— хмыкнул пестун одобрительно,— пожалуй, ты прав, ангельская душа. Ну до меча он не дорос званием. Ну коли ты не хочешь себя перед ним ронять, подари-ка ему засапожник.
С тем Александр Маркович нагнулся и вынул из-за голенища нож.
— Вот. Острый, убойный. Но накажи, чтоб не шибко им размахивал. Кого ежели ранит, и нож отберу, и задницу лозиной отчихвостю.
Увидев на пороге своей клети княжича, Настасья вскричала радостно:
— А кто к нам пришел-то, Боже милостивый! Деточка мой славненький.— Она кинулась навстречу гостю, обняла ласково, прижала к пышной груди.
Удивительно, но княжичу было приятно это. Даже забылось о своем новом положении воина и мужчины.
— Мамка, смотри-ка, смотри-ка,— пытался он показаться ей.
— Да вижу я, вижу, деточка. Экий ты наш молодец! — отстранив княжича и оглядывая его, восхищалась Настя.
— А где Сысой?
— Да токо что тут был.
— Я и ему подарок принес.
— Сысой, Сысой! — закричала Настя,— Куда ты запропастился?
Мальчик появился в дверях. Увидев гостя, расцвел:
— Миш, здравствуй.
— Здравствуй, Сыс,— отвечал княжич.— Я вот тебе подарок принес.
— Ой, спасибо,— проговорил мальчик, восторженно глядя на нож.— Ох, спасибо так спасибо, Миша.
Молочный брат княжича был на полголовы выше, да и шире, и, наверное, намного сильнее своего господина.
Настя, вскормившая их обоих, никогда не позволяла показывать Сысою физическое превосходство над Михаилом. Еще с того времени, едва они шарашиться, ходить начали, она всегда окорачивала свое чадо: «Не смей его трогать, не про твою честь».
А когда подрос Сысой, объяснила сыну меж ними разницу, кто есть кто и кому из них что впереди назначено. Постаралась не возбудить у сына неприязни к княжичу, а, наоборот, сблизить их:
— Ему править Богом назначено, сынок, а тебе беречь его.
И Сысой, получив в подарок нож, тут же определил ему применение:
— Это для всякого, кто тебя обидит, Миша.
Княжичу было лестно это слышать, а Сысой словами не ограничился. Обернувшись к двери, он швырнул в нее нож, и тот неожиданно и для самого Сысоя воткнулся в дверь.